В той мере, в какой движение несет в себе среду, оно смешивается с ней. Если именно такова область двигательного акта, в собственном смысле, то он может быть как бы изображением среды. Уже у животных намечается то, что широко развивается в игре ребенка,— действие без реального объекта, имеющее вид реального действия (Simulacre). Хотя ребенок со всей полнотой и серьезностью отдается игре, он, однако, не отрицает выдумки, но, наоборот, расширяет ее границы. Игрушки, которые ему больше всего нравятся,— это не те игрушки, которые более всего похожи на реальные предметы, а те, которые меньше ограничивают его фантазию и желание изобретать и создавать, это игрушки, которые приобретают свое значение главным образом в связи с деятельностью ребенка.

Действие без реального объекта не имеет для него ничего иллюзорного — это открытие и упражнение функции. По своему происхождению это действие является простой антиципацией реального действия, объект которого оказывается отсутствующим. Если такое антиципирующее действие вновь и вновь повторяется, это значит, что цель его изменилась: точно совпадая с подлинным предметным действием, оно производится лишь ради самого себя. Лишенное практической эффективности, по -крайней мере в данный момент, действие без реального объекта становится не более чем представлением о себе самом. Но все-таки уже представлением. Или точнее, будучи еще идентичным действию, которое оно представляет, действие без реального объекта соединяет в себе три этапа: реальность действия, его образ и знаки, при помощи которых может быть выражен образ. В зависимости от момента и в соответствии со степенью развития одна из трех функций одержхшает верх над двумя другими. Их начальное сосуществование в рамках одной формы делает незаметными и более легкими взаимопревращения этих функций, а вскоре вместе с функциональной дифференциацией делает более легкой и дифференциацию их -видимых результатов.

Действие без реального объекта может быть точной копией предметного действия или абстрактной и условной его схемой. Образ, который строится на его основе, может быть простой актуализацией или воспоминанием, восстановлением в памяти факта, фиксированного в образе. Действие без реального объекта часто становится обрядом, т. е. стремлением реально вызывать представляемое событие. Когда образ еще тесно слит с породившими его движениями, и образу, и идее охотно приписывают непосредственную власть над вещами — то, что окрестили «магической силой». Не говоря о первобытных людях, у которых обряд является социальным институтом, иллюзия практической эффективности, которую сохраняет идея, имеет причиной недостаточное разграничение между различными областями сознания, как это наблюдается в детстве или же встречается при определенном эмоциональном состоянии у взрослого.