Мы наблюдаем их бесчисленное разнообразие в любовных связях, браках и отношениях врач — пациент. Как может быть понята эта невротическая потребность в любви с ее постоянной преувеличенностью, патологической навязчивостью и ненасытностью? Есть различные возможности истолкования. Многие считают, что это не более, чем инфантилизм, но я с этим несогласна. По сравнению с взрослыми, дети действительно больше нуждаются в поддержке, помощи, защите и тепле — Ференци написал много хороших статей на эту тему. Это естественно, потому что дети беспомощнее взрослых. Но здоровый ребенок, растущий в доме, где с ним хорошо обращаются и он чувствует себя желанным, где по-настоящему теплая атмосфера — такой ребенок вполне сыт любовью. Если он упал, он пойдет к маме за утешением. Но ребенок, намертво вцепившийся в мамин передник, — уже невротик. Можно подумать, что невротическая потребность в любви — это выражение «фиксации на матери». Это вроде бы подтверждается сновидениями, в которых прямо или символически выражается желание припасть к материнской груди или вернуться в материнскую утробу. История детства таких лиц действительно показывает, что они или не получили достаточно любви и тепла от матери, или что они уже в детстве были вот так ком-пульсивно к ней привязаны. В первом случае невротическая потребность в любви — выражение упорно сохраняющегося желания во что бы то ни стало добиться материнской любви, которая не была в детстве предоставлена им свободно. Это, однако, не объясняет, почему такие дети не принимают другое возможное решение — удалиться от людей, а настойчиво выдвигают требование любви. Во втором случае можно подумать, что это прямое повторение цепляния за мать. Такое толкование, однако, просто отбрасывает проблему в более раннюю фазу, не решая ее. По-прежнему требуется объяснение, почему ребенку с самого начала это было так необходимо? Какие динамические факторы поддерживают в дальнейшей жизни установку, приобретенную в детстве, или делают невозможным уход от инфантильной установки? В обоих случаях вопрос остается без ответа. Во многих случаях очевидным истолкованием кажется то, что невротическая потребность в любви — это выражение особенно сильных нарциссических черт. Как я указывала ранее, такие люди реально неспособны любить других. Они настоящие эгоцентрики. Я думаю, однако, что слово «нарциссический» надо употреблять очень осторожно. Есть большая разница между себялюбием и тревожной эгоцентричностью. Невротики, о которых я говорю, имеют какие угодно, но только не хорошие отношения с самим собой. Как правило, они относятся к себе как к злейшему врагу и нередко открыто бранят себя. Как я покажу позже, они нуждаются в любви для того, чтобы ощутить себя в безопасности и поднять свою заниженную самооценку. Есть еще одно возможное объяснение — это страх утраты любви, который Фрейд полагал присущим женской психике. Действительно, страх потерять любовь у женщин очень велик. Возникает, однако вопрос, не нуждается ли в объяснении само явление такого страха? Я считаю, что оно может быть понято, только если мы узнаем, какое значение придает человек тому, что его любят. Наконец, мы должны спросить, не является ли преувеличенная потребность в любви реальным либидонозным феноменом? Фрейд, несомненно, ответил бы утвердительно, для него сам по себе аффект — результат недостижимости сексуальной в своей основе цели. Хотя мне кажется, что эта концепция, мягко выражаясь, не доказана. Этнологические исследования указывают на то, что связь между нежностью и сексуальностью сравнительно позднее культурное приобретение. Если рассматривать невротическую потребность в любви как явление, в своей основе сексуальное, трудно будет понять, почему оно встречается и у невротиков, живущих вполне удовлетворительной половой жизнью. Более того, эта концепция неизбежно приведет нас к тому, чтобы рассматривать в качестве сексуальных феноменов не только стремление к дружеской привязанности, но также стремление получать советы, защиту, признание. Если мы подчеркиваем ненасытность невротической потребности в любви, то все явление представляет собой, в терминах теории либидо, выражение «оральной эротической фиксации» или «регрессии». Эта концепция говорит о готовности свести сложнейший комплекс психологических явлений к физиологическим факторам. Я считаю, что такое предположение не только несостоятельно, но и затрудняет наше понимание психологических явлений. Не говоря даже о валидности таких объяснений, следует признать, что все они страдают однобокостью, фокусируясь только на одной стороне явления, будь то стремление к привязанности или ненасытность, зависимость или эгоцентризм. Нам трудно при этом увидеть явление в целом. Мои наблюдения в аналитической ситуации показали, что все эти многосложные факторы — только разные проявления и выражения одного явления. Мне кажется, что мы сумеем понять явление в целом, если увидим в нем один из путей защиты себя от тревоги. Все эти люди, как правило, страдают от повышенной базальной тревоги, и вся их жизнь показывает, что их нескончаемый поиск любви — только еще одна попытка смягчить эту тревогу.