Как мы уже отмечали в главе 1, гендерная категоризация — это ядро дифференциального моделирования. Мартин и Халверсон (Martin & Halverson, 1981) полагают, что в детстве мы в первую очередь классифицируем людей, их поведение и характерные особенности с точки зрения их принадлежности к «мужской» или «женской» категории (они назвали это схемой своей группы и схемой чужой группы). Когда объект (или его поведение) классифицируется как принадлежащий противоположному полу, обычно он уже не привлекает большого внимания ребенка. Результаты многих исследований подтвердили правильность идеи о том, что дети чаще проявляют интерес и желание моделировать действия, характерные для их собственного гендера (Leinbach & Fagot, 1986; Perry & Bussey, 1979; Serbin et al., 1993). Бирнат (Biernat, 1991) приводит результаты ряда исследований, указывающих на то, что выбор детьми того или иного типа поведения или формирование у них собственных предпочтений во многом соответствует их осведомленности в вопросах гендерных стереотипов.

Такая классификация людей на мужчин и женщин вносит свой вклад в развитие того, что Мартин и Халверсон (1981) назвали схемой собственного пола (own-sex schemas). Эта схема состоит из сценариев и планов действий, необходимых для реализации поведения, соответствующего гендеру. Как только дети оказываются в состоянии идентифицировать свой пол, у них появляется мотивация быть похожими на других членов своей группы, они начинают более внимательно наблюдать за принятыми в их группе моделями поведения. Это во многом похоже на дифференциальное моделирование, которое мы обсуждали в главе 1. Идея здесь схожая, однако она постулирует, что схематично хранящаяся информация управляет процессом обработки вновь поступающих данных таким образом, что индивид настраивается следовать той модели поведения, которая соответствует его полу. Например, то, какие игрушки и игры выберет трехлетний ребенок, будет зависеть от того, какими он их воспринимает — «мужскими» или «женскими» (Huston, 1983; Ruble & Ruble, 1982).