Но в случае со слепоглухими детьми из-за трагического казуса перед нами — нормальный человеческий мозг, обладающий всеми потенциальными возможностями развития, которые, однако, не реализуются, потому что обычные формы общественного воздействия, которые существуют в семье, коллективе товарищей, просто на улице,— все эти способы формировать сознание человека «выключены» из-за отсутствия зрения и слуха — двух главных дистантных анализаторов, основных каналов связи. И до тех пор, пока не будет построена специальная педагогическая система, ребенок не будет развиваться. Таким образом, каждый шаг его становления человеком оказывается на виду у психолога и педагога.

Я помню тот день, когда Иван Афанасьевич Соколянский впервые показал нам с Алексеем Николаевичем Леонтьевым слепоглухонемого ребенка, только что привезенного в лабораторию. Смотреть на него было попросту страшно — ничего человеческого, не только, скажем, выражения лица, но даже прямохождения нормального у ребенка не было. И потом довольно скоро, через какие-то год-два, можно сказать — на наших глазах, произошло это потрясающее чудо. Вдруг — то есть, конечно, не «вдруг», а благодаря своему педагогическому подвигу — исследователи прорываются к ребенку сквозь мрак, сквозь беззвучие, приобщают его к человеческому опыту, и из ребенка начинает формироваться человеческая личность, которая достигает таких высот, как Ольга Ивановна Скороходова или та девушка и трое юношей, что учатся сейчас в университете. Я не представляю себе, где можно найти более убедительные аргументы, подтверждающие замечательное положение Маркса о том, что идеальное — это материальное, пересаженное в человеческую голову и переработанное в ней.

И вот благодаря работам Мещерякова и его сотрудников мы можем наблюдать процесс этой «пересадки». Понятно, что исследования эти далеко выходят за рамки дефектологии,— они важны для всей психологии, и педагогики, и, насколько я могу судить, для философии».

Даниил Борисович Эльконин, член-корреспондент академии, тот самый, что сказал крылатую фразу о двух синхрофазотронах, когда Мещеряков защищал свою докторскую диссертацию, выступил и тут, на президиуме. Он тоже, как и Александр Владимирович, был близко знаком с профессором Соколянским — работал под его началом в Харькове, в колонии для малолетних преступников (Иван Афанасьевич был в то время руководителем сектора социального воспитания Наркомпроса Украины), и еще с тех двадцатых годов с интересом следил за работами со слепоглухонемыми детьми, которые вел Соколянский в своей Харьковской школе-клинике.