Первая тенденция представлена в исследованиях, исходящих из идей структурного функционализма и системной теории политики как одной из его разновидностей. Наиболее активно данная тенденция развертывалась в теориях «политической поддержки», с одной стороны, и в ролевых теориях — с другой стороны. Сюда же следует отнести также идеи критического рационализма и бихевиоризма (включая такие направления, которые исследовали политику с позиций «конвенционального», радикального и социального бихевиоризма), отражая запросы той части практической политики, которая стремится «отладить» современный западный политический механизм в целом, считая его достаточно гомогенным и вполне устойчивым. Психология участников политического процесса интересует их в связи с тем, что они стремятся оптимизировать адаптацию человека к наличному, существующему социально-политическому порядку. Для этого направления характерна определенная заданность исследовательских подходов и, соответственно, получаемых результатов — в частности, прежде всего в силу явной акцентировки социально-охранительной функции политической психологии. Политико-психологическое знание используется данным направлением исключительно для оправдания существующего политического устройства, подчас даже без учета перспектив его развития. Философские основания большинства частно-научных концепций этого рода относятся к сциентизму и технократизму, опираясь на веру в возможность чисто инженерного подхода к человеку в политике на основе применения новейших научных достижений («новых технологий») в плане управления им. Эти внешне новейшие, а на деле давно используемые модификации позитивистско-утилитаристской политической теории являются продолжением той классической традиции, у истоков которой стоял еще Т. Гоббс.

Вторая тенденция представлена антипозитивистским направлением, в русле которого активно разрабатываются теоретические конструкции когнитивиз-ма, «гуманистической психологии», неофрейдизма и символического интеракционизма. Основой данных течений является антисциентистская, часто иррацио-налистическая философия антропологического толка. В эмпирические политико-психологические исследования эти идеи проникли из культурной антропологии, психоанализа и социального бихевиоризма Дж. Мида и Ч. Кули. В настоящее время в этой части политической психологии в качестве методологической основы достаточно серьезно укоренился инстинктивизм фрейдистского понимания человека, идеи подсознательной идентификации личности со «своей» политической партией, а также общее иррационалистическое видение природы человека. Данные методологические постулаты дают неоднозначные результаты в зависимости от политических установок исследователей. Так, например, психоанализ в истории политической психологии представлен, как в откровенно правых идеях Г. Лассуэлла, так и в радикальных построениях «новых левых». В конечном счете, и здесь политические психологи часто поступают по принципу «что нашли, то и сгодилось». Увлеченность конкретными исследованиями и прикладными заказами часто как бы избавляет их от необходимости специальной проработки методологических задач. В соответствии с личными пристрастиями и симпатиями исследователя, выбирается та или иная, удобная лично ему теоретическая схема. Причина такой методологической «всеядности» все та же — это отсутствие собственной методологической базы, отсутствие собственного понимания политики и ее психологических механизмов. Именно поэтому методологические вопросы были и продолжают оставаться в центре внимания наиболее серьезных политических психологов. Хотя, безусловно, они никак не могут закрыть собой яркость и многообразие изучения конкретных объектов политической психологии.