У детей от 1 до 3 лет в структуре реактивной депри-вационной депрессии, по данным Е. И. Кириченко, Ю. С. Шевченко, Г. И. Бобылевой [47], могут наблюдаться психомоторные и соматоневрологические расстройства регрессивного характера. Они могут носить как продуктивно-дизонтогенетический, так и нега-тивно-дизонтогенетический характер. Наблюдаются периоды расторможенности регрессивного феномена «длительно сохраненной позы», особая осанка, полусогнутые колени, общая заторможенность до степени аффективного ступора, симптом Робинсона (сильный обхват предмета, вместе с которым можно поднять ребенка), феномен «кручения» и бега по кругу, мутизм. При длительной депрессии наблюдаются негативно-дизонтогенетические психомоторные и вербальные нарушения: ограничение речевой активности, замедленный темп роста словаря, задержка развития тонкой моторики. Регресс эмоционально-волевой сферы проявляется симбиотическим характером привязанности к матери, феноменом «тождества» (нежелание расставаться с привычными игрушками, предметами, симптом «стула»). Регрессивные соматовегетативные расстройства проявляются снижением реакции на дискомфорт, склонностью к запорам, потерей массы тела, ситуационно обусловленной задержкой мочеиспускания (элективная аффектогенная анурия), нарушением ритма сон-бодрствование, патологическими привычными действиями (яктация, мастурбация).

Страхи. У младенцев, воспитывающихся в условиях полной материнской депривации, отмечается повышенная склонность к возникновению страхов. Наиболее распространенные из них связаны с гиперчувствительностью к новизне, изменчивости окружающей обстановки, появлению новых людей, необычных игрушек, предъявлению новых тактильных, голосовых, зрительных стимулов. М. К. Бардышевской [9] описаны особенности страхов депривированных детей. Отмечается, что в условиях депривации усиливается психофизиологическая готовность к возникновению страхов, искажаются специфические стимулы, тормозящие и вызывающие страхи, частично утрачивается адаптивный смысл биологически обусловленных форм страхов. Страхи оказывают общее тормозящее влияние на развитие моторики, игры, символического мышления. У депривированных младенцев не наблюдаются характерные в норме для семейных детей страхи чужих взрослых и разлуки с близкими (« страхи 8-го месяца жизни», по R. A. Spitz). Наряду с этим усиливается страх изменения окружающей обстановки (различные варианты симптома тождества: симптом «стула» — ребенок перемещается по помещению вместе со стулом, на котором сидит; симптом невыпускания игрушки из руки), страх тактильного контакта (поглаживания, прикосновения, взятия на руки — ребенок съеживается, напрягается), страх визуального контакта (ребенок избегает взгляда глаза в глаза), страх громкого голоса. Страх является обязательным компонентом любой эмоциональной реакции младенца. Например, улыбка часто заканчивается гримасой страдания, смех переходит в плач, длительно сохраняется имеющийся в норме до 6 мес феномен лицевой и голосовой эмоционально-экспрессивной двойственности. Характерен также страх игрушек, выполняющих функцию «переходных объектов» (мягкие игрушки, куклы). Последние заменяются твердыми игрушками, которые применяются, как правило, для неигровых целей (перемещение с помощью игрушек, стереотипные манипуляции). Страхи депривированных детей имеют некоторое феноменологическое сходство со страхами детей, страдающих ранним детским аутизмом. Однако у них отсутствует типичный для аутистических детей сверхценный уровень переживаний. Страхи депривированных младенцев, кроме того, являются психологически понятными (компенсация эмоционального одиночества).