На примере Магдалены и Стефана мы видели, как дети могут использовать первые недели после развода для того, чтобы вновь обрести свое душевное равновесие. Хотя методические гипотезы наших исследований не допускают никаких статистических выводов, но я склонен все же на основе научно-социальных данных и моего собственного опыта сделать вывод, что Магдалена и Стефан относятся к меньшинству и что для большинства детей послеразводный кризис представляет собой действительно критическую фазу. Провоцирующие страх конфликты отношений "мать — ребенок" в послеразводный период в этом смысле настолько сверхдетерминированы, что опасность перегрузки системы обороны намного выше, чем шанс, что мать и остающийся доступным отец в состоянии оказать ребенку необходимую поддержку в самостоятельном преодолении кризиса при помощи послеразводных реакций.

3. ПОСТГРАВМАТИЧЕСКАЯ ОБОРОНА

У Стефании и Александра, как и у многих других детей, попытка регрессии в послеразводном кризисе потерпела неудачу. Ребенок познал массивный срыв отраженных инстинктивных порывов, выходящих далеко за рамки пройденных этапов развития и первоначально примененных в качестве средства преодоления возникших внутренних конфликтов, появившихся на основе изменившегося поведения окружающих, а также изменившейся его оценки со стороны оставшихся помилованными регрессией частей "Я". Этот "второй регрессивный сдвиг" носит не оборонительный, а травматический характер, т.е. он ведет не к преодолению аккумулированных страхов, а предоставляет ребенка во власть этих страхов более чем когда бы то ни было.

Таким образом, дети, жизнь которых схожа с жизнью Стефании и Александра, долгое время после развода находятся в растерянном психическом состоянии как Манфред и Катарина, для которых уже само сообщение о разводе родителей стало травмой. В какой-то момент на пути между срывом выработанной системы обороны — будь то в результате переживания по поводу самого развода или в результате пос-леразводного кризиса — и полным растворением "Я" путем регрессии должен произойти новый "поворот" внутрипсихи-ческой динамики. В регрессии или посттравматической борьбе Манфреда и Катарины непреодоленные страхи вынуждают этих детей прибегать к более действенным механизмам обороны. (Разумеется, речь здесь идет о бессознательных процессах.) Эта новая оборона хотя и защищает детей от полной деструкции, но неизменно приводит к психотическим картинам болезни. Достигнутое таким образом равновесие будет в результате состоявшейся регрессии выстроено на той ступени развития, которая находится ниже достигнутого перед разводом или перед послеразводным кризисом уровня развития. Но это имеет большое влияние на будущее развитие ребенка. Чем "архаичнее" страхи, возникающие в ходе конфликтов влечений, тем массивнее оказывается оборона. И чем примитивнее оборонительные механизмы, находящиеся в распоряжении ребенка, тем большие части "Я" страдают от появления симптомов, следующих за обороной. Итак, послеразводный кризис заканчивается инфантильным неврозом — это цена вновь достигнутого равновесия, причем в данном случае под "равновесием" понимается усмирение тайных страхов. Вид невроза и формы симптоматики — по отношению к разводу — являются совершенно неспецифичными и зависят от вида активированных конфликтов, влечений и реакции окружающих — в данном случае в первую очередь матери. Невротическое развитие Стефании можно причислить к истерической форме. Она вытеснила свои разрушительные и сексуальные импульсы и заменила их недетски-материнской манерой предусмотрительности и опеки над матерью и другими взрослыми и детьми. Стефания заботится обо всем, помогает, где может, и ищет любой возможности понравиться каждому. Мать Стефании была счастлива, считала, что дочь преодолела переживания развода, ей и в голову не приходило посмотреть на "хороший характер" дочери как на невротический симптом. Собственно, даже не прибегая к психологическому исследованию, с помощью которого стали очевидными вытеснение и процессы обороны, есть все основания тем не менее рассматривать "отрадное" развитие девочки как невротический характер. Стефания так старается понравиться и завоевать признание, — и это ей порой ненадолго удается, — что со временем она со своей готовностью помочь стала действовать многим детям на нервы. Но вместе с тем ее не в чем упрекнуть. Таким субтильным способом она завоевывает признание окружающих с тем результатом, конечно, что она не любима по-настоящему и это заставляет ее только усиливать свои старания. Далее, оборонные функции ее поведения отказывают в те моменты, когда этот путь не может обеспечить ей признание, привязанность окружающих или возможность контроля над ними. Если ее отругала мать или она чувствует себя преданной со стороны друга или подруги, с ней начинается истерика. Если мать возвращается домой позже обычного или машина приближается слишком близко к тротуару, кто-нибудь играет с открытым огнем, как и во многих других вполне безобидных случаях, Стефания впадает в панику, кричит, истерично плачет, кидается на пол или убегает прочь. Что принесет Стефании будущее — трудно предсказать. Ясно одно — инфантильные неврозы занимают мощную диспозицию в развитии невротических явлений в переходном или зрелом возрасте, даже если в ближайшие годы актуальная симптоматика перестанет о себе заявлять.