Что все это значит для душевной динамики последующего развития ребенка, нам хотелось бы показать на примере Стефании. Стефании было пять лет, когда родители развелись. На это событие реагировала она обычным образом: страхом за мать и гневом на нее, потому что девочка обвиняла мать в том, что любимый папа нашел себе подругу. "Ты вечно ругалась!" — бросила Стефания укор матери. "При этом я только защищалась от невыносимого давления со стороны мужа", — рассказывает мать. — Он вел себя также нетерпимо и отвратительно по отношению к Стефании, а она, оказывается, этого даже не замечала!" Мать была глубоко ранена упреками дочери и отсутствием солидарности с ее стороны и не в состоянии была справиться ни с ее агрессивностью, ни с собственной злостью по отношению к дочери, которая питала себя разочарованием. Многие дети обращают свои агрессии или концентрируют их на том из родителей, который оказывается "под-рукой", и на котором в повседневных конфликтах представляется возможным реализовать эту агрессивность (СНОСКА: Но это необязательно (ср.гл. 10.2). Подобный механизм "размещения" агрессий встречаем мы также и у матерей (с. 90)). Стефания в зените своей "эдиповой влюбленности" в отца всю вину за столь тяжело переносимое сознание того, что она покинута им, возлагала на мать. Отношения между Стефанией и матерью с характерной агрессивностью обострились в послеразводной фазе. Разочарование и злость мешали матери понять потребности ребенка в контроле за ней (возникающие от чувства страха потерять мать) и его зависимость, она встречала дочь примерно такими словами: "А, теперь ты пришла... но сейчас я не хочу с тобой быть!" Или: "Сейчас ты хочешь, чтобы я была добра к тебе, но тебе не мешало бы раньше об этом подумать!" К тому же ребенок должен был оставаться в детском саду целый день, а не всего лишь три часа, как раньше, так как мать работала.

Психическое состояние девочки после развода заметно ухудшалось. Опасение, что она совсем потеряет отца, подтверждалось: он до сих пор не появлялся, из чего Стефания сделала заключение, что виновата опять мама. В ее представлении мать вполне могла играть эту роль, поскольку она ее больше не любит, как прежде. Может быть, потому что папа любит Стефанию больше, чем маму. Предположение, что мать больше не будет любить ее, как раньше, подтверждалось в глазах ребенка ежедневными агрессивными ссорами, отчего возрастал страх навсегда остаться со "злой матерью". Вместе со страхом росло и чувство вины из-за своей •ярости и любви к отцу. Опасение ребенка, что мама отомстит ей, сделает однажды выводы и оставит ее одну, делало девочку все зависимее и нетерпеливее. Доходило до рыданий и крика, когда мать уходила по делам или когда она приводила ее каждое утро в детский сад. Стефания не верила больше, что мама обязательно вернется.