Мы уже говорили о том, что там, где компенсационное триангулирование играло необыкновенную роль для сохранения психического равновесия и для психического развития ребенка, развод особенно драматичен. Также и здесь психологическая проблема заключается не просто в расставании, а в необходимости жизни в разлуке. При условии сепаратных объектоотношений, хотя отец все еще и играет уравновешивающую роль, но триангулирование, т.е. здесь — выравнивающее участие также в материнском объекте — более не получается. "Недостатки" матери становятся очевидными или, с точки зрения ребенка: "Я не только вижу папу намного реже, но и мама изменилась ко мне..."

з) Мир отца: значение отца не исчерпывается лишь его ролью "третьего" объекта и партнера матери. Он представляет собой мужественную сторону жизни. Несмотря на то что за последние десятилетия общественное понимание по поводу того, что (кроме биологических функций) характеризует "мужское" и "женское", значительно изменилось, тем не менее в любой эпохе, как и сегодня, существует разделение ролей между мужчиной и женщиной или отцом и матерью по половому признаку. В семейных рамках такое разделение ролей является не только соизмерительным для развития детского представления о том, что такое мужчина и что такое женщина (см. ниже), но ложится в основу, при всем индивидуальном различии семей, специфического "распределения" по половому признаку работы в деле воспитания. Из моего опыта, для развития ребенка в большинстве семей мужчина/отец выполняет особые следующие функции:

§   репрезентация "внешнего мира";

§   в большой степени "неранимость" в отношении поступков и нападений ребенка;

§   репрезентация свойств: "большой, "сильный" или вытекающих отсюда "конкурентоспособный", "способный к самоутверждению";

§   и наконец, в дальнейшей жизни репрезентация профессионального успеха и общественного положения (СНОСКА: Ср. также: объединенные эмпирические исследования в этой области: Thenakis (1985)). С репрезентацией "внешнего мира" мы познакомились как с частью отцовских функций в процессе раннего триангулирования (гл. 5). И это является функцией, которая, по моему опыту, только с очень большим трудом может быть в дальнейшем воспринята женским "третьим" объектом. Причина заключается в том, что другие женщины, с которыми тесно общается ребенок (бабушка, няня, подруга), чаще всего идентифицируются с матерью или с материнским образцом отношений. Отсюда вытекает, что они, подобно первичному объекту (итак, матери), скорее приближаются к модусу отношения: держание на руках, защита, близость, кормление и др. Женщины (находящиеся поблизости) по причине физических признаков, голоса активируют у младенца специфические потребности и ожидания, направленные на мать. Но отцы также частично идентифицируются в материнский объект, иначе они не могли бы исполнять функцию "отстоящего острова" (ср. с. 138). Мужчины, однако, не могут найти исполнение роли "второй матери" по-другому, чем женщины. Если их тщеславие толкает к намерению уязвить мать в качестве "лучшей матери" (что ведет к тяжелым осложнениям для ребенка и для брака), то им не остается ничего более как, подобно матери, ограничить свою мужественность по отношению к ребенку. К этому присоединяется и то, что в подсознании мужчины ребенок является, скорее, продуктом собственного тела, чем его частью и только в небольшой мере пробуждает инстинкт защиты. Отцы в общем и играют с детьми более рискованно и неосторожно (СНОСКА: Ср. Fthenakis (1985)). Таким образом, для маленького ребенка он становится источником своего рода удовольствия и радости, который происходит извне, т.е. не из возможности тесного (нового) воссоединения с матерью.