10. "РАЗВЕДЕННЫЙ" РЕБЕНОК

К впечатляющим наблюдениям, создавшимся в ходе нашей работы с разведенными родителями, относится наблюдение о функционализации "педагогической ответственности" через личные желания и страхи родителей. Почти не бывает так, чтобы какая-нибудь мать сказала: "Моя дочь очень страдает из-за развода, и особенно ей плохо после посещений отца, так как она знает, что не сможет видеть его еще долгие недели. Я понимаю, что ей было бы легче, если бы она могла чаще его навещать. Но проблема заключается в том, что я просто не выношу, а порой прихожу в ярость, когда она говорит о нем, при этом я чувствую себя униженной и использованной". Едва ли какой-нибудь отец скажет: "Каждый раз, когда мальчик виснет на мне при прощании, я замечаю, насколько болезненна для него наша разлука, и как он хотел бы, чтобы мы снова были вместе". Гораздо чаще мать приходит к убеждению, что посещения вредят ребенку или что отец просто интерпретирует боль расставания своего сына таким образом, что тому, дескать, у матери не совсем хорошо. Трудность распознания и умение одолеть противоречия между желаниями ребенка и своими собственными (или также между своими противоречивыми взглядами на педагогическую сторону проблемы и собственными эгоистическими побуждениями) стоят в одном ряду с отрицанием боли, которую родители неизбежно причиняют детям, если они разводятся. Недаром я начал настоящую книгу с размышлений именно о драматическом воздействии развода. Чувство вины, вызванное столь противоречивыми интересами, часто настолько невыносимо, что многим родителям не остается ничего более как либо зачеркнуть правомерность мотивов ребенка ("Я имею право на свои собственные потребности!"), либо же маскировать под интересы ребенка собственные потребности ("Я делаю это только в интересах ребенка!"). В случае спора привлекаются адвокаты, эксперты и судьи, которые подтверждают объективную действительность "педагогической идеологии" (рациональности) одного из родителей в ущерб другому. В результате большинство (непосредственных и опосредованных) реакций ребенка на развод рассматривается не как главная проблема, которая должна беспокоить обоих родителей и заставить их что-то предпринимать совместно, а, наоборот, реакции детей часто используются при обоюдном конфликте в личных интересах — идет ли речь о продолжении супружеских конфликтов, которые невозможно было отрегулировать ни юридическими методами, ни разъездом, или же об особых конфликтах, которые влечет за собой, или обнажает развод (ср. гл.9). Таким образом, ребенок, страдающий ночным недержанием мочи, документирует, вот, мол, "что причинил ему отец", агрессивный ребенок доказывает "дурное влияние отца" или "настраивание его против матерью", спокойный и послушный говорит о том, "как ему хорошо живется со мной (одной)" и т.д.