Наконец, надо обратить внимание на то, что часть симптоматики реакций переживания и(или) преходящих нарушений развития зависит от того, что Зигмунд Фрейд описал как актуальный невроз, чье происхождение в первую очередь надо искать не в инфантильных конфликтах, а в прямом перенесении актуально сдерживаемых либидинозных, но и агрессивных (СНОСКА: Laplanche/Pontalis, 1967,53) порывов на неврозные и соматические сенсации (страхи, раздражение, нарушения сна, снижение концентрации и т.д.). Но актуально невротические симптомы могут исчезнуть так же быстро, как появились, если жизненная ситуация в известной степени предложит удовлетворение. Тем не менее можно проанализировать ряд "актуально невротических" заболеваний, которые строятся при помощи новых моделей (структуромоделей, объектоотношений) на подсознательных конфликтах, описанных в ранней психоаналитической литературе. Во всяком случае основная возможность непосредственного перенесения неотведенного напряжения влечений в физические симптомы не является неоспоримо доказуемой.

Необходимые условия, призванные помочь детям, пострадавшим в результате развода, должны быть созданы прежде всего родителями. И это важно не в последнюю очередь потому, что именно на них (родителей) направлены аффекты, чувства и угрожающие фантазии детей, в основе которых лежит их поведение или восприятие детьми этого поведения, и очень важно, окажутся ли конкретные опасения детей (реально или видимо) обоснованными. Это зависит от того, смогут ли родители довести до сознания ребенка, что при всех внешних изменениях жизненных обстоятельств "мир в своей основе" не перевернулся. А эту основу составляют: уверенность в том, что любимые объекты остаются досягаемыми, что ребенок и дальше может любить и быть любимым, чувствовать себя уверенным и защищенным, может дальше жить с чувством, что он все еще такой, каким был, и может рассчитывать на радость и удовлетворение даже в изменившихся обстоятельствах. К этому присоединяется помощь как со стороны родителей, так и других персон, которым ребенок доверяет (членов семьи, педагогов, психотерапевта), а именно, предоставление возможностей и "помещений", которые позволяют ребенку выражать его внутреннее напряжение, помогают ему высказывать то, что его мучает или создает возможность символически выражать это также в игре. Это та помощь, которая поддерживает ребенка, утешает, открывает перед ним новые перспективы и предоставляет в его распоряжение своего рода "переходное помещение" (ср. Винникотт, Шефер), где ребенок может сталкиваться как с опасностями, так и с собственными деструктивными импульсами, но без опасения, что действительно что-то произойдет или ему будет нанесен ущерб. Наконец, надо постараться в это время как можно меньше отказывать ребенку, особенно в отношении постоянно активируемых, регрессивных желаний, таких, как: физическая близость, желание не оставаться одному, возможность контролировать мать, ненасытность, желание пачкаться, "эгоистическое" преследование своих собственных потребностей и т.п. Конечно, обычно получается так, что удовлетворение всех этих желаний по причине недостатка времени, "помещения" или из финансовых соображений не всегда возможно. Но в этом случае необходимый отказ должен затрагивать удовлетворение, но не само желание. То, что я при этом имею в виду, лучше всего проиллюстрировать таким примером. Одна мать жаловалась, что ее девятилетний сын Лукас вскоре после развода перестал убирать свои вещи и ежедневно настойчиво требовал новых игрушек, комиксов, моделей и т.д. Такое поведение постоянно вызывало гнев матери: "Он прекрасно знает, что мне нелегко, что я должна много работать и что нам необходимо экономить. Но ему это, видимо, все равно. А вечером я должна сидеть у его кровати, пока он не заснет. Вечно только я должна проявлять внимание. А если я этого не делаю, он раздражается и начинает меня ругать!" Неисполнение желаний Лукаса подобным образом приводило к агрессивным сценам, в которых мать постоянно настаивала на своем "нет", упрекала его, на что мальчик отвечает руганью и слезами. Эта мать отказывает ребенку не просто в удовлетворении его постоянных запросов, она не может ему простить, что он предъявляет к ней эти запросы. Может быть подсознательно она и замечает, что поведение Лукаса не только регрессивно, но вместе с тем и агрессивно, а он чувствует, что так может задеть мать и (или) требует — в виде материальных и социальных запросов — своего рода замены пережитой потери, а именно — отца. Если же мать была бы в состоянии понять душевную ситуацию сына, что называется, могла бы идентифицировать себя с его желаниями, она сумела бы по-иному реагировать и по-иному также сказать "нет"; она сожалела бы о невозможности удовлетворить его желания, она искала бы способ отвлечь ребенка и утешить его и была бы рада любой возможности исполнить желания ребенка, вместо того чтобы упрекать его при каждом удобном случае в эгоизме и отказывать ему в удовлетворении даже там, где нет в этом необходимости.