6.2. Отмененное эдипово развитие

Как, однако, обстоит дело с детьми, которые действительно имели счастье в первые; пять-шесть лет жизни насладиться '"нормальным" развитие не обремененным супружескими конфликтами родителей?

Одни м из таких детей, дл)я которых разрыв отца и матери в известной степени произошел совершенно неожиданно, был Себастьян, чьи родителе были в общем счастливы в браке. Когда Себастьяну исполнилось семь лет отец его вдруг во время семинара по повышению квалификации безумно влюбился в одну привлекательную разведенную деловую женщину, которая работала в той же отрасли, что и он, и принимала участие в том же семинаре. с нею, по его признанию, пережил он в течение недели свою "новую весну". Эта женщина казалась ему осуществлением его жизненной мечты.

Наше обследование, посвященное решающему воздействию супружеских конфликтен на психическое развитие детей может иметь важное значение в области (психоаналитической) психологии развития. Осветим вопрос, почему как ранний, так и эдипов опыт объек, то отношений по.ра3ному раскрывается от ребенка к ребенку, несмотря на то что ни Жизненные обстоятельства, ни характеры, родителей не проявляются особым (патологическим) образом. Для объяснения различных судеб развитая К0НфЛикт "отец-мать" может требовать особой территории, которую еще и сегодня занимают "конституциональные факторы". Исходя из этого, он образует своего рода внутренние зажимы между ранним опытом объектоотношения, iB центре которого казалось бы мать стоит одна, и психическими конфликтам эдиповой констелляции: чрезвычайное развитие страхов в ходе эдиповых конфликтов кажется поэтому не только (внутрипсшхическим) следствием нарушений ранних объектоотношений, но и следствием, также далекоидущей конщаминации ("внешними") обстоятельствами, которые осложняют ранний процесс индивидуализации. 182

Все было здесь — страстное сексуальное притяжение с обеих сторон, одинаковые профессиональные и духовные интересы и (обоюдное) признание профессиональных успехов. Какой контраст представляли эти отношения с супружеской повседневностью и прежде всего со ставшими с годами несколько вялыми сексуальными отношениями с холодноватой женой! Было и еще нечто, что новая подруга обещала осуществить: с молодости он мечтал о том, чтобы его спутница жизни делила с ним интересы профессиональной жизни. Жену его, в отличие от новой подруги, не интересовало, чем занимается ее муж, порой она проявляла прямое пренебрежение к его профессиональным интересам и бросала ему упреки, что он слишком мало времени проводит в семье. Только теперь ему стало ясно, что незаинтересованность своей жены и ее критику он всегда воспринимал как недооценку его персоны и его мужественности. И вот она была здесь, женщина, сама добившаяся успеха, ценившая его и восхищавшаяся им, как никакая другая до сих пор, которая дала ему почувствовать себя желанным мужчиной. Но это не изменило в общем его привязанности к семье, особенно к сыну, да и к жене, которую он, по его признанию, "если и по-другому, но все же любил". Сексуальная и нарцисстическая привлекательность новых отношений была, однако, слишком велика, чтобы остаться просто приключением. Через несколько недель жене стала известна новая связь и она сразу же подала на развод. Все попытки примирения со стороны мужа, его обещания прекратить связь не имели успеха — слишком велика была обида, которую он ей нанес. Себастьян к этому времени был хорошо развитым, уверенным в себе, здоровым мальчиком, который восхищался своим отцом, тот был для него примером для подражания и другом, любил его, и нежно чтил свою мать. Можно сказать, что субъективные условия для преодоления боли развода были довольно удачными. Но в этом случае родители, и прежде всего мать по причине собственного ранения, были совершенно не в состоянии создать объективные условия для такого преодоления, оказать "первую помощь", которая имеет необыкновенно важное значение (ср. гл. 2). Для матери Себастьяна столь спонтанный разрыв с мужем явился единственным путем сохранения самоуважения. Но она, конечно, продолжала его любить или продолжала любить то, что когда-то было между ними. И она чувствовала, что должна защитить себя от этой любви и от страхов, которые вызывало неизвестное будущее. Большая опасность в том, чтобы уступить своим желаниям, исходила от соблазнительных попыток мужа к примирению. Поэтому она прервала отношения, избегала всякого контакта и пыталась таким образом завоевать дистанцию. Если бы все было только так, то для Себастьяна это было бы еще не столь плохо. Есть много разведенных родителей, которые предпочитают не встречаться с бывшими супругами, но детям предоставляют право поддерживать отношения с отцом или с матерью и таким образом избегают опасности сделать свои собственные отношения с ребенком угрожающими (СНОСКА: Акцент лежит на свободе, которую мать или отец в состоянии предоставить ребенку в его отношениях с другим родителем, поскольку они сами не испытывают страха к этим отношениям (ср. к этому гл. 9)). На это мать Себастьяна была, по крайней мере, в то время неспособна. Для того чтобы не поддаться штурмам мужа, уговорам друзей, своему собственному желанию любви и чувству вины по отношению к ребенку, отнимая у того отца, она должна была постоянно внутренне оживлять картину его предательства и своего унижения и в известной степени, конечно, подсознательно, ее культивировать. Чем ужаснее была картина, которую она рисовала, тем увереннее чувствовала она себя перед своей "слабостью": такому (только злому) человеку нельзя больше доверять и уж, конечно, ни в коем случае невозможно его любить. И к тому же, чтобы отнять у ребенка такого отца, нет необходимости испытывать укоры совести. Это "разделение", которое не оставляет когда-то любимому человеку "ни одного хорошего волоска на голове", таит в себе большую опасность для продолжения отношения ребенка с этим ненавидимым и достойным ненависти отцом. От такого исключительно злого человека исходит опасность, перед лицом которой надо всегда быть начеку. Как же может мать, столь далеко зашедшая в своей психической обороне, доверить своего ребенка "этому человеку"? Такой страх образует задний фон многих конфликтов права посещений, при которых (с точки зрения отца) "злая мать" отравляет контакт между ребенком и отцом. Эта "злость" часто является непосредственным выражением материнства: мать защищает своего ребенка от чудовища, в которое она превратила отца, чтобы самой преодолеть разрыв с ним и освободить себя от собственного чувства вины.