II

Что могут в действительности сделать родители для того, чтобы защитить детей от травмирущего влияния развода или, по крайней мере, уменьшить его и реализовать надежду, которую дает расторжение неудавшегося брака, возможно, ставшего невыносимым также и для детей ?

Статистические данные о виде и частоте проявлений так называемых симптомов развода не могут оказать достаточной помощи, так как вид и тяжесть внешних симптомов еще ничего не говорят ни о характере проблемы страдания ребенка, ни о воздействии этой проблемы на отдаленное будущее. С психоаналитической точки зрения главную роль для такого заключения играют конфликты, которые скрываются за симптомами, или, иначе говоря, (бессознательное) значение симптомов (СНОСКА: Ср. экскурс в психоаналитическую теорию образования неврозов на с. 43). Без этих знаний невозможно ни понять истинной проблемы ребенка, ни определить, можно ли исчезновение симптоматики в действительности приравнять к преодолению конфликта. Вполне возможно, что эти конфликты в процессе развития или под влиянием изменения обстоятельств принимают иные формы выражения, более "тихие", менее навязчивые и легче воспринимаемые окружающими, но в то же время они продолжают обременять душевное развитие ребенка в качестве "невротической гипотеки". И наоборот, почти вся литература о последствиях развода для детей следует упрощенной концепции адаптации (Anpassungskonzept), при которой появление и исчезновение симптомов (что часто является просто непониманием оных окружающими) приравнивается к появлению или исчезновению психических проблем. Это характерно не только для опытно-статистических, но и для большинства "системных" работ по семейной терапии. Даже сама Валлерштейн, чей вклад в изучение проблемы развода может быть охарактеризован минимум как "психоаналитически инспиративный", после ее первых катамнезов оптимистически приходит к выводу, что симптомы у многих детей в течение пяти лет после развода сходят на нет и таким образом, по ее мнению, примерно 40% детей переживают развод вполне удовлетворительно (Wallerstein/Kelly, 1980). Но на основе своих дальнейших обследований тех же персон через десять — пятнадцать лет после развода (Wallerstein/Kelly, 1989) ученые вынуждены были признать, что развод даже у детей, которые сумели хорошо приспособиться, оставил глубокие следы.