Во-вторых, эпико-драматическая ориентация еще не содержит в себе оценочности и вообще не допускает ее. Здесь еще невозможны суждения типа «мир хорош» или «мир плох», «человек — герой» или «человек — подлец». Мир таков, каков он есть, и человек в мире принимается не потому, что он хорош, а потому, что он есть часть мира.

Позиция 2 — трагизм и юмор. Сущность трагического неоднократно определялась философами, эстетиками, литературоведами; акцент в этих определениях справедливо делался на неразрешимости конфликта между двумя высшими ценностями, одинаково значимыми для личности и в то же время взаимоисключающими, несовместимыми. Личность, находящаяся в ситуации свободного выбора между такими ценностями, должна, так сказать, своими руками уничтожить одну из них, что, естественно, не может не создавать эмоционального дискомфорта, приводящего иной раз даже к самоубийству. Глубинная же культурная основа трагизма — изначально враждебная личности действительность и связанное с этим сознание бренности любых жизненных ценностей.

Категория юмора также неоднократно служила предметом исследования в эстетике, искусствоведении, реже — в философии. Юмор — одно из проявлений комического, а его своеобразие состоит в том, что он преодолевает объективные противоречия действительности, переводит их в комический план и уже в таком виде принимает их как неизбежную и, более того — необходимую часть жизни. Юмор — смех не злой, не гневный, а чаще всего радостный, выражающий освоение личностью всей полноты бытия. Юмор зачастую является показателем душевного здоровья человека или более широких культур. Эту сторону «смеховой культуры» наиболее подробно и глубоко исследовал М.М.Бахтин в книге «Творчество Ф.Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса». Существенно для юмора и то, что его субъект видит комическое не только вне себя, но и в себе самом.

Способность юмора и трагизма взаимно компенсироваться определяется их эмоциональной полярностью. Чистый (некомпенсированный) трагизм неумолимо ведет личность к отчаянию, депрессии, суициду (нечто подобное происходит и в более крупных культурных структурах — например, в императорской Японии конца второй мировой войны). Юмор уравновешивает эту эмоционально-ценностную ориентацию, и природу этой компенсации весьма точно выражает девиз Габровского фестиваля: «Мир выжил, потому что смеялся». Приведем здесь еще поэтическое суждение А.Т.Твардовского, что на войне (то есть в ситуации предельного трагизма) «порой ... одной минутки не прожить без прибаутки, шутки самой немудрой». С другой стороны, память о трагизме бытия не дает юмору стать легковесным, «щенячьим» оптимизмом.