Дальнейший шаг для изучения, например, языков итальянского и русского, благодаря фонетическому способу составления слов, представляется уже весьма простым. Что касается английского языка, то здесь процесс несколько усложняется.

Итак, наше введение предлагает компромисс. Для школьных предметов с большой пользой можно сочетать программу, столь успешно использованную в итальянских школах, с программой, превосходно разработанной в английских и американских школах. Мы много узнаем от г-жи Монтессори о чтении и письме, в особенности — о легкости, с какой ее питомцы изучают письмо и применяют новоприобретенный дар, точно так же, как и о ее способе обучения их чтению связного прозаического текста. Мы можем использовать ее материал для воспитания чувств и, подобно, ей вести детей к легкому усвоению арифметических знаков. Мы можем сохранить и наш способ обучения письму — применяемый в нем фонетический анализ окажется более легким и успешным в сочетании со способом Монтессори для изучения букв. Вполне удачное сочетание этих двух методов — дело будущей работы практиков-преподавателей и теоретиков воспитания.

Книга Монтессори должна представить огромный интерес для всякого педагога. Конечно, вряд ли многие поверят, что метод Монтессори принесет возрождение всему человечеству. Не всякий также пожелает, чтобы этот или какой бы то ни было метод давал "вундеркиндов", вроде недавно появившихся в Америке. Вряд ли многие одобрят слишком раннее усвоение детьми чтения и письма. Но всякий беспристрастный человек почувствует силу гения, которым проникнуты страницы этой книги, и оценит всю плодотворность работы г-жи Монтессори. Профессиональные педагоги обязаны подвергнуть ее систему тщательному сравнительному изучению, и раз изобретательность г-жи Монтессори искала проверки скорее в практическом опыте, чем в сравнительном исследовании, то и эта более скучная задача должна быть проделана. Но как бы мы ни оценивали результаты этой работы, педагог, который прочтет о ней здесь, не может не почтить в г-же Марии Монтессори энтузиазма, терпения и проницательности, достойной истинного ученого и друга человечества.