В моей практике был случай, когда активная терапевтическая работа с невротиком, чья вторичная выгода отличалась огромными масштабами, привела к психотическому срыву. Причиной последнего послужило целенаправленное разрушение аналитиком уютного невротического мирка, который госпожа 3. терпеливо создавала в течение нескольких лет. Наверное, теперь моя позиция была бы более щадящей и терпимой, но тогда победу одержало стремление к быстрому терапевтическому эффекту.

Госпожа 3. работала в большом детском учреждении (назову его Центром), коллектив сотрудников и воспитанников которого представлял собой довольно замкнутую систему с весьма специфическими обычаями и традициями. Это был особый мир, где желаемое так часто выдавалось за действительное, что их взаимозаменяемость стала одним из фундаментальных принципов организации жизни и персонала, и детей. Но если дети, пожив некоторое время в радостном и сказочном мире собственных фантазий, уезжали и взрослели в реальном социуме, то многие взрослые, годами не покидавшие территории Центра, были вынуждены питать и поддерживать иллюзии экзистенциальной коммунитас (СНОСКА: Коммунитас — понятие, введенное известным этнологом В. Тэрнером для характеристики образа жизни примитивных сообществ. Этим термином он обозначал особый тип близких, дружественных отношений, "опыт, проникающий до самых корней бытия каждого человека и дающий глубинное переживание общности со всем человечеством", состояние, в котором каждая личность переживает во всей экзистенциальной полноте существование другой. Нормативная коммунитас — это "место, где экзистенциальная коммунитас формируется как прочная социальная система", а идеологическая коммунитас есть претензия общества или системы на организацию соответствующего опыта как главной ценности своих членов [см. 68, гл. 3, 4]), составляющей жизненную философию и modus vivendi данного учреждения.

Безусловно, общая инфантилизация психологического климата, характерная для Центра, наложила отпечаток на невротические симптомы клиентки, которая при каждом удобном случае выступала не просто как его сотрудник, но как выразитель и хранитель его норм и традиций, ревнивый и бдительный носитель соответствующего уклада жизни. Настойчиво декларируемые ценности дружеской поддержки, взаимопомощи, уважения и безоценочного принятия другой личности были хорошо вписаны в структуру невроза г-жи 3. Обладая от природы дисгармоничной внешностью (массивная фигура атлетического типа и постоянно покрытая воспаленной угревой сыпью кожа), клиентка использовала эти особенности как основание "разрешать" себе лично весьма асоциальные формы поведения. Она нетерпимо относилась к критике и замечаниям в свой адрес, могла прервать любой (в том числе официальный и служебный) разговор истерическими выкриками, постоянно привлекала к себе внимание, ненасытно жаждала одобрения и поддержки, в самых одиозных формах проявляла симпатию и антипатию к противоположному полу. Это была одна из самых крайних форм истерического невроза, которую мне когда-либо приходилось наблюдать.