Под ускоренным мышлением, “скачкой идей” (СНОСКА: Идея “скачки идей” возникла в английской ассоциативной психологии, но уже в начале XIX в. немецкие психиатры считали ее существенным признаком мании. В 1-м издании своего учебника по психиатрии Крепелин (1883) описывает ее следующим образом: “Каждое новое впечатление немедленно вовлекаеся в ход представлений и пробуждает там целые ряды быстро сменяющих друг друга картин-воспоминаний. [...] При скачке идей речь идет о патологически возросшей способности комбинировать представления, которая позволяет перебрасывать ассоциативные мосты даже между самыми разнородными элементами...” Шнайдер здесь скептически относится к диагностической ценности этого признака) подразумевается, грубо говоря, возбужденное мышление, которое теряет свою цель и сбивается на всевозможные окольные пути. Из этого никоим образом не следует сразу же делать вывод о мании. Такая скачка идей может быть у человека с высокой температурой, пья-ного или рассказывающего что-либо захлебываясь, равно как и у экспансивного паралитика и псевдоманиакального больного щизофренией. Примеры ярковыраженной скачки идей, когда отдельные элементы хода мыслей бесцельно нанизываются, следуя звуковым или поверхностным внешним ассоциациям, — такие примеры редки.

Под разорванным (СНОСКА: Разорванность описывалась уже в начале XIX в. в немецких текстах как признак того, что позднее было названо шизофренией. Однако только Крепелчн ввел это обозначение в употребление и дал подробные описания этого явления. Как и Крепелин, большинство немецких психиатров считают его хотя и трудно уловимым, но особенно важным признаком шизофрении. Шнайдер же не скрывает своего скептического отношения к нему) или скачкообразным мышлением мы понимаем то обстоятельство, что человек не может связать мысль с предшествующей и что для наблюдателя его мысли располагаются одна подле другой, не соотносясь друг с другом. Очень часто так думают и говорят больные шизофренией. Однако более легкие степени разорванности можно встретить повсюду. Бессвязны в этом смысле некоторые люди от природы, другие — в волнующих ситуациях, в состоянии опьянения, в лихорадке. Какими бы важными ни были эти расстройства мышления для сущности и теории шизофрении, значение их для практической диагностики невелико. Как раз более легкие формы в сомнительных случаях слишком трудно интерпретировать как однозначно шизофренические. Спутанное мышление — тоже разорванное. Впрочем, часто употребляемая при этом характеристика “растерянный” тоже пригодна, хотя и она с точки зрения диагностики совершенно нейтральна. Здесь мы стоим уже на границе того, что может считаться нарушением мышления.