Вывод заключается в том, что учение о психопатах К.Ш. тоже учитывает влияние окружающей среды и психодинамические взаимосвязи: нельзя игнорировать причины и мотивы колебаний, кризисов и улучшений, биографический аспект и тем самым возможность психотерапевтического воздействия. С другой стороны, нельзя пренебрегать фактором последовательности личности, ее врожденными качествами, слабостями и границами. В противовес чрезмерному подчеркиванию определяющего значения окружающей среды в дифференциальной психологии следует учитывать врожденные задатки и предрасположенность личности (см. 44, S.709). В многоусловном генезисе, когда речь идет о вариантах личности и характерогенных реакциях на события, акцент делается больше на факторах предрасположения, а при так называемых неврозах (в DSM-III это обозначение больше не используется — см. 17), если это не неврозы характера или ядра личности, и еще более явно при “сверххарактерных” аномальных реакциях на события — на влиянии окружающей среды.

II.

Отдельные типы.

III.

Критика типологий психопатов.

Для классификации вариантов личности К.Ш. использует бессистемную типологию, которая располагает типы определенных личностей в соответствии с примечательными, особенно прегнантными, существенными в индивидуальном и социальном плане качествами. При этом он подчеркивает, что его классификация, как и все прочие типологические классификации, не может полностью отразить индивидуальности отдельного пациента: отнести определенную личность к тому или иному типу можно лишь сознавая, что тем самым охватываются лишь отдельные ее качества, выделяемые с определенной точки зрения, а никак не весь человек и даже не суть психической стороны отдельного индивидуума. К.Ш. предостерегает от опасности навешивания ярлыков, от склонности считать по необоснованной аналогии диагнозом типологические описания в области вариантов личностей и реакций на события. Столь же неуместным по существу он считает говорить, (как и ICD), о расстройствах личности. Личности и реакции на события не укладываются в конкретный диагноз подобно болезням и их психическим следствиям. К.Ш. выступает решительно против очень распространенной сегодня (особенно в учении о неврозах) тенденции абстрактного овладения необъятной областью разновидностей психической сущности с помощью медико-естественнонаучной модели наименований болезней, против наклеивания на отдельных людей диагнозоподобных ярлыков. Во всей области вариантов личности и реакций на события возможна не постановка диагноза, а в лучшем случае выделение прегнантных типов путем описания и генетического анализа. Уже само снабжение диагностическими ярлыками болезней, особенно болезней с психопатологическими симптомами (это относится и ко всем психозам, в особенности эндогенным), является сомнительным и в любом случае таит в себе опасность. Оно совершенно невозможно при более или менее нормальных или отклоняющихся от средней нормы вариантах психической сущности. Не являются симптомами болезней характерные для тех или иных индивидуумов особенности, выделяемые с определенной, особой точки зрения — например, ощущение бытия и жизни (гипертимные, депрессивные, не уверенные в себе и сенситивные личности) или трудностей для окружения (например, фанатичные, вспыльчивые или нечуткие личности); помимо них у данного человека много других качеств, которые этим обозначением не отражаются. Выделенные качества — например, “гипертимный”, “с неустойчивым настроением” или “астеничный” — могут быть частично даже относительно периферическими “фасадными характеристиками”. Но даже если речь идет о более центральных чертах личности, обозначение остается, как подчеркивает К.Ш., формальным, не охватывая содержательной стороны, которую можно показать лишь казуистически и которая важна (в отличие от психозов) прежде всего когда дело касается личности и ее развития. Типологии оправданы лишь до тех пор, пока известно, что по категориям распределяются не личности, а в лучшем случае доминирующие предрасположения тех или иных индивидуумов. К.Ш. подчеркивает ограниченную познавательную ценность любого типологического учета личностей и считает, что лучше (это относится и к реакциям на события), отказавшись от диагнозоподобных обозначений. характеризовать человека и конфликты, в которых он состоит. Но хотя психиатрия, по его мнению, должна стремиться к возможно более точному пониманию личности отдельного индивидуума, то есть ставить себе целью индивидуальный, а не только типовой “диагноз”, однако по существу ни типовой, ни индивидуальный диагноз невозможен — по крайней мере, в том смысле, что он не может отразить всей психической стороны человека или даже только того, что составляет ее абсолютную сущность. К.Ш. своевременно напоминает (опять-таки в полном согласии с Карлом Ясперсом и в безусловном противоречии с господствующими в психиатрии и психологии мнениями), что никогда не бывает возможным вынести окончательную психопатологическую и психологическую общую оценку, ни один человек не обозрим полностью, никогда нельзя, так сказать, подвести под ним черту, подытожить его.