Таким образом, большая часть того, что мы называем бессознательным и, в особенности, искаженным бессознательным, на самом деле находится в преддверии сознания и легко может быть выведено на поверхность при помощи вопросов. В большинстве случаев клиенты признают наличие этих неосознаваемых мыслей, если их ясно выразить. Не стоит думать, что необходимо каким-то загадочным эриксонианским способом косвенно подбираться к подсознательному; в этом нет необходимости. Прямые вопросы помогают признать наличие бессознательных или предсознательных “должен” и “обязан” в течение приблизительно трех минут. Иногда подсознательный материал глубоко вытеснен; в таких случаях можно догадаться о его содержании по другим показателям, включая поведенческую и эмотивную информацию. Если вы подозреваете его наличие, не останавливайтесь, и, скорее всего, вы его обнаружите. Тем не менее, в подавляющем большинстве случаев то, что мы называем бессознательным, состоит из невысказываемых, подразумеваемых предсознательных представлений. Лишь в очень редких случаях они глубоко сокрыты или вытеснены.

Вопрос: Сначала комментарий. Я согласен с доктором Минухиным: то, что здесь происходит, — не диалог. Мне это напоминает параллельную игру. Я понимаю, что рискую показаться человеком, считающим, что ничего нового под солнцем быть не может, и атакующим Ваше убеждение в том, что Вы “должны” заработать себе лавры своим выступлением. Мне кажется, что многое из того, что Вы говорите, похоже на теорию Адлера. В чем разница между тем, что Вы описали, и идеей Адлера о том, что ранняя структура восприятий впоследствии проигрывается человеком в жизни так, что события происходят в соответствии с его ожиданиями; то есть человек выбирает людей, с которыми он имеет дело, таким образом определяя свою судьбу?

Ответ: Если я правильно понял Ваш вопрос, Вы правы в том, что РЭТ во многом пересекается с подходом Адлера. Я сам говорил об этом в нескольких работах. Альфред Адлер был блестящим когнитивистом. Я являюсь членом Североамериканского общества адлерианской психологии уже двадцать лет и могу сказать, что Адлер был необыкновенно творческим теоретиком и психотерапевтом. К сожалению, он уклонился в сторону некоторых аспектов теории Фрейда, таких как необычайная важность ранних воспоминаний и раннего детства. И еще, он, может быть, слишком увлекся теорией стиля жизни. В РЭТ мы до определенной степени пересекаемся с Адлером, в особенности в вопросах когнитивизма. В теории Адлера есть довольно много бихевиоральных и даже эмотивных элементов, за исключением одного, ранее упомянутого мною — воодушевления и надежды. Он хорошо работал. Он был очень разумным. Он писал простым языком, без профессионального жаргона; писал, в основном, для широкой публики. К нашему несчастью, он — один из самых пренебрегаемых психотерапевтов всех времен. Он мыслил намного более трезво, чем Фрейд с Юнгом, которые часто грешили неопределенностью и нетерапевтичностью. Я считаю, что нам следует относиться к Альфреду Адлеру с боґльшим почтением, чем это обычно делается.