Некоторые тенденции сближения паранаучного и научного знания наблюдаются на полюсе эзотерики. В наш информационный век становится очевидным, что клиента может устроить не просто астрологическое предсказание, а предсказание, облаченное в формы научной рациональности. Да и сам сверхъестественный образ деятельности, свойственный магии, с точки зрения И. Касавина, может быть истолкован как первая форма социально-активного отношения к миру, а в гносеологическом отношении — как исторически первая ступень социального производства знания. Магии мы обязаны исторически первыми идеалами активного отношения к миру: она гносеологически моделировала творческую деятельность и давала социоморфный проект решения природной проблемы, генерируя новые формы общения (СНОСКА: Заблуждающийся разум или многообразие вненаучного знания. М., 1990. . 73, 80)

И ученые, и эзотерики видят свою основную задачу в выявлении еще не познанных свойств предметов и явлений. Однако цель, связанная с воздействием на сферу непостижимого и таинственного, в одном случае ведет к оккультной практике, в другом — к эксперименту. По мнению Дж. Фрезера, эти сходные и типические ориентации строятся на том, что в основе магии и науки лежит твердая вера в порядок и единообразие природных явлений. В обоих случаях допускается, что последовательность событий совершенно определена, повторяема и подчинена действию неизменных законов, проявление которых можно точно вычислить и предвидеть (СНОСКА: Фрезер Дж. Золотая ветвь. М., 1986).

Обращает на себя внимание вывод Б. Малиновского о том, что сфера магии— это область повышенного риска: там, где господствует случай и неопределенность, где не существует надежного алгоритма удачи, где велика возможность ошибиться. Паранаучные способы ориентации возникают в экстремальной ситуации в условиях принципиальной неопределенности. Именно тогда и звучит в душе: «Боже, Спаси, Сохрани и Помилуй мя», в ход идут гадание, ворожба, прорицания и предсказания.