Введение

Европейская цивилизация, сделав ставку на науку и строгую рациональность, на пороге третьего тысячелетия столкнулась с их принципиальной несамодостаточностью. В пособии впервые на фоне детального описания целостного образа науки проводится корреляция рациональных и внерациональных форм знания, версий исторического происхождения науки, линии ее девиантного существования в контексте герметической философии и «натуральной магии». Рассматривается эволюция науки, специфика современной постнеклассической парадигмы, выписан философский портрет ученого и интеллектуальной элиты, показан этос, макроконтекст и микроконтекст науки.

Книга, возникшая как попытка содержательного ответа на требования Госстандарта по курсу философии и методологии науки, реализует стремление автора включить в поле активной мозговой атаки проблематику оригинальных текстов современных эпистемологических концепций континентальной и материковой философии от конвенциализма и фальсификационизма до личностного знания, тематического анализа парадигмального подхода и методологического плюрализма. Впервые в целостном объеме философии науки сделан акцент на удельный вес «российской стороны» и сконцентрировано внимание на исследовании достижений из фондов отечественной философско-научной мысли: русский космизм, ноосферные проекты, пассионарность. Анализируются проблемы отечественной философии науки, представленной именами великих мыслителей — Лобачевского, Чижевского, Циолковского, Вернадского, Гумилева и др., зачастую ускользающих из поля зрения учебных курсов.

Чрезвычайно актуальным и принципиально инновационным является анализ таких острых и болевых проблем XXI в., как виртуалистика, коэволюция, феномен клонирования.

Для широкого круга читателей бесспорно представляющим интерес станет раздел, посвященный соотношению науки и эзотеризма, в котором, помимо явно ощутимых параллелей между современной наукой и Древним комплексом герметических знаний, будут рассматриваться наиболее острые гипотезы об энергоинформационном обмене, обогатившие официальную науку конца второго тысячелетия. В связи с этим эвристически значимым представляется проведение двух линий развития науки: первой — основной, приведшей к становлению современного образа науки, и второй— линии, «отмеченной пунктиром», обозначившей те паранаучные стремления, которые имели свои достижения, но так и остались не признанными официальной нггукой. Они составили инобытие науки, ее периферию, хотя самим фактом своего неискоренимого пограничного существования говорили об иных возможностях человеческого развития.