Чтобы не позволить своей жене покинуть его, 22-летний м-р Джефферсон повесился в ванной, оставив на входной двери дома записку для жены со следующими словами: «Кэти, я люблю тебя. Ты права, я сумасшедший... и спасибо тебе за то, что ты пыталась любить меня. Фил». Миссис Джефферсон чувствовала себя виновной в смерти мужа и неустанно настаивала на том, что это она «убила Фила». Через неделю после смерти мужа она сама предприняла попытку самоубийства ( Wallace, 1981, p. 79).

Исследователи, работающие в сфере клинической психологии, пытались найти ключи к пониманию суицида путем изучения различий между подлинными и поддельными предсмертными записками; возрастом и полом авторов; грамматическим строем записок; выбором и частотой используемых слов; сознательным и бессознательным содержанием, эмоциональными, когнитивными и мотивационными темами, затронутыми в записках; и даже особенностями почерка авторов записок (Leenaars, 1989). На основании полученных при анализе данных было сделано одно важное наблюдение: на содержание предсмертных записок существенное влияние оказывает возраст самоубийц. Так, люди молодого возраста в своих предсмертных посланиях проявляют больше враждебности по отношению к самим себе и чаще упоминают о своих проблемах во взаимоотношениях с другими людьми; те, чей возраст от 40 до 49 лет часто жалуются на неспособность справиться с жизненными проблемами; люди в возрасте от 50 до 59 лет предпочитают вообще не упоминать о причинах, толкнувших их на самоубийство; и наконец, те, кому свыше 60 лет, мотивируют свой уход из жизни такими проблемами, как тяжелая болезнь, физическое одряхление и одиночество. Исследование предсмертных записок также показало, что сущность самоубийства почти не изменилась по сравнению с 1940-ми годами. Предсмертные записки, написанные в 1940 и 1950-х годах, похожи по содержанию на современные послания, за одним исключением: современные предсмертные записки демонстрируют меньшее душевное смятение и большую ограниченность мышления своих авторов. Предсмертная записка дает далеко не полное представление о переживаниях, ощущениях, мыслях и эмоциях самоубийцы. Более того, как подчеркивает Эдвин Шнейдман, сами авторы записок могут в полной мере не осознавать движущих ими мотивов, так как их подавленное отчаянием мышление препятствует ясному пониманию своего психического состояния. По выражению Шнейдмана, предсмертные записки «не являются королевской дорогой, ведущей к легкому пониманию суицидных феноменов» (Shneidman, 1973, р. 380), но в сочетании с другими источниками они могут указать клиницистам и исследователям нужное направление для проведения дальнейших исследований (Black, 1995).