В школе со мной одна учительница стала разговаривать мяукающим языком, она страшно меня обволакивала всякими ласковыми словами, как будто бы мне два или три года Я очень этого испугался, а она продолжала в том же духе Я очень вдруг стал неприлично вырываться, она очень была, видимо, недовольна, решила, что я совсем дурачок, но оставила меня в покое, что мне и было нужно.

Общение, независимо от того, с кем оно было и насколько оно интересно, всегда было для меня трудным, потому что у меня не было практически никаких, я бы сказал, успешных, эффективных способов высказать то, что я чувствую и думаю. Самое большее — я мог как-то выразить свое отношение. Я говорю о том периоде, когда общение мое было не словесным. Я ведь общался довольно долго, например, с Ольгой Сергеевной, отцом, бабушкой нашей, умершей, бабой Наташей. Я общался очень много с разными людьми — врачи, которые меня смотрели, знакомые, родственники. Все это и было моим общением. Я мог приласкаться или отойти, и это почти рее, что я мог, и это меня мучило, потому что мне хотелось выразить свое отношение к людям, к тому, это они говорили.