Еще я хочу сказать о том, что ни вы, ни мои родители пока не слышали. Я хочу сказать, что тогда я умел без труда разгадывать мысли людей, меня окружавших. Это касается моих родителей и двух бабушек и дедушки. Я таким образом очень много ото всех них узнавал. Хочу уточнить, что все это относится не ко всему, что они думали и чувствовали, но к тому, что имело прямое отношении ко мне. И это мне, как я потом понял, было крайне вредно во время разных учебных уроков. Я знал ответ на любой вопрос, так как я читал его в мыслях папы, мамы или бабы Наташи.

О. С: А наши мысли, мысли учителей, ты мог угадывать?

Н. Д.: Нет, мысли учителей я не мог читать. И еще я, к сожалению, у меня не было таких уроков по теоретическим предметам, в которых не участвовал бы мой отец. И он был невольным подсказчиком. Учителя же думали, что я все отвечал сам, а в действительности я просто читал ответы, которые были в голове отца. Я отвечал то, что он мне невольно подсказывал.

Николай вскакивает, Г.Г. успокаивает его и просит объяснить, что происходит.

Н. Д.: Ужасно я нервничаю, и вы на меня не обращайте внимания.

Критической точкой для меня тогда был тот момент, когда у меня уже появилось сильное желание начать говорить. Тем не менее никак у меня это не получалось. Не мог я начать говорить не потому, что... В общем, у меня не хватало прежде всего храбрости. И не хватало потому, что я чувствовал, что как только я начну говорить, ужасно моя жизнь изменится. Мне придется иначе жить. Я не был уверен, что к этой другой жизни я уже могу считать себя подготовленным.