Дар эстетического взгляда на жизнь, вопреки страданиям и гибели (гибели надежд, таланта, былой идентичности, любви… наконец, вопреки физической смерти) – основа юнгианского аналитического процесса. Поддержание и раскрытие друг в друге этого дара – смысл терапевтических бесед и «домашних заданий» из области арт-терапии (рисунок, скульптура), которые также практикуются в юнгианском анализе.

Эстетический взгляд единственный позволяет человеку видеть нетленное в преходящем, тот сплав воображаемого и реального, что зовется Красотой. Эстетический взгляд на мир единственный позволяет распознать универсальное в индивидуальном, тем самым бессмертное прозревая в бренном.

«Чего же хочет тот, кто любит прекрасное? – спрашивала юного Сократа его мудрая наставница Диотима и сама отвечала. – Любовь – стремление родить, произвести на свет в прекрасном… потому что рождение – это та доля бессмертия и вечности, которая отпущена смертному существу… А значит, любовь – это стремление к бессмертию… Кто будет созерцать прекрасное, обильно рождая великолепные речи и мысли, тот вдруг увидит то, ради чего и были предприняты все предшествующие труды, – нечто, не знающее ни рождения, ни гибели, ни роста, ни оскудения, прекрасное само по себе. И в созерцании прекрасного самого по себе только и может жить человек, его увидевший… Если кто-либо из людей бывает бессмертен, то именно он» (СНОСКА: Платон. Федон. Пир. Федр. СПб., 1997. С. 149-160). Юнгианцы восприняли учение Диотимы.

Если религиозные доктрины обещают бессмертие по ту сторону могилы, юнгианский анализ стремится освободить человека от гнетущего чувства своей конечности при жизни. Собственно, в избавлении от страха смерти, а не в бессмертии как таковом нуждается человек. Осознание своих эмоций, мыслей и фантазий как надындивидуальных, признание игры бессмертных богов в повседневных случайностях производит катарсис (в основе которого страх и сочувствие, как утверждал еще Аристотель), пьянит эйфорией бессмертия.