Между тем сравнение взглядов Бодуэна со взглядами Гербарта убеждает нас в том, что между ними — во всяком случае, если мы будем брать зрелые работы Бодуэна, относящиеся к периоду после 1875 г.,— нет почти ничего принципиально общего, кроме ассоцианистской трактовки психической жизни человека, а эта трактовка во времена Бодуэна была общим местом. Совершенно ясно, что между идеалистом Гербартом, всерьез писавшем о душе, что у человека она «может двигаться» где-то между головным и спинным мозгом, а что касается животных, «нет нужды предполагать, что каждое животное имеет только одну душу» (СНОСКА: И. Ф. Гербарт. Психология. СПб., 1895, стр. 207—208); выступавшим против «весьма распространенного теперь мнения о всеобщей органической связи целого универса» (СНОСКА: Там же, стр. 209—210); утверждавшим, что психика «имеет свои собственные, чисто духовные, ничуть не заимствованные из мира тел правила» (СНОСКА: Там же, стр. 14),— между Гербартом и материалистом Бодуэном лежит целая эпоха в истории психологии.

Эта эпоха ознаменована ожесточенной борьбой вокруг проблемы детерминизма и победоносным шествием рефлекторной теории.

Эта эпоха отмечена в русской и мировой науке «Антропологическим принципом в философии» Н. Г. Чернышевского, «Рефлексами головного мозга» и «Элементами мысли» И. М. Сеченова.

Оставляя в стороне неприемлемые для Бодуэна вульгарно-материалистические построения, а также концепции, которые Бодуэн окрестил «наивной психологией» — «вроде, например, утверждений, что «человек состоит из тела и разумной души» и что составными частями души являются «разум, свободная воля, память и совесть»» (т. I, стр. 56), т. е. всю субъективно-идеалистическую ветвь психологии,— бросим взгляд на три направления: школу Гельмгольца, «эволюционный ассоцианизм» позитивиста Спенсера и, наконец, школу Вундта — наиболее яркого представителя «опытной», или «экспериментальной», психологии.

Важнейшей заслугой И. Гельмгольца является «шаг в психологическую область» из физиологической (И. М. Сеченов), т. е. распространение на психологию системы методов и понятий физиологии. Для него психические явления детерминированы влияниями со стороны внешнего мира. Но, в отличие от Сеченова, Гельмгольц представлял себе внешние явления как механический толчок, приводящий в движение замкнутую в себе систему — организм; отсюда, например, ощущение трактовалось им — в духе «физиологического идеализма» И. Мюллера — как «символ» объективного мира, в содержании которого нет ничего сходного с реальными свойствами этого мира. Как и И. Мюллер, Гельмгольц полагал, что ощущение — это высвобождение скрытой в соответствующем органе чувств «специфической энергии».