О Заре и Димаре

Зара — моя кошка. Димар — ее сын.

В моей комнате раскрыто окно. Димар сидит на подоконнике и отчего-то пищит: об этом я знаю потому, что держу его за шейку. Ему исполнилось только два месяца со дня рождения, он еще настолько глупенький, что не решается выходить во двор — страшно боится пространства, но любит смотреть во двор и с сожалением попискивает.

Но почему сейчас он особенно упорно пищит, так рвется на край подоконника, на его левую сторону? Рама открыта наружу, а не в комнату.

Последив еще несколько минут за поведением Димара, я вдруг представляю себе следующую картину: я знаю, что налево от моего окна есть старое крыльцо — когда-то там был вход в дом, теперь он ликвидирован. Мне представляется, что Зара сидит на одной из ступенек крыльца — возможно даже, что не на ступеньке, а уже на карнизе стены. Поскольку рама открыта во двор, она загораживает собой доступ к подоконнику по карнизу. А Димар все сильнее порывается туда и пищит. Мне представляется, что Зара в ответ тоже мяукает. Чтобы проверить свое предположение, я закрываю левую половину рамы — подступ к подоконнику свободен — и зову:

— Зара, Зара, иди!

И в самом деле, Зара бежит по карнизу ко мне. Вот она уже на подоконнике. Димарка перестает пищать и стремительно бросается к ней — они радостно облизывают друг друга, в переводе на наш язык — целуются.

Сейчас, когда я описываю этот эпизод, Димарка сидит на столе и лапками ловит то мои пальцы, то страницу, словно хочет остановить меня и сказать: «Ну зачем ты всем обо мне рассказываешь, да еще посмеиваешься над моей глупостью? Я не виноват, что до сих пор не поймал ни одной мышки... Я бы и рад поймать, но что делать, если в твоей комнате их нет, а в коридор ты меня не пускаешь».