Как отмечает О. С. Газман (СНОСКА: Газман О. С. «Каникулы. Игра. Воспитание». М., 1988), «игра всегда выступает одновременно как бы в двух временных измерениях: в настоящем и в будущем; с одной стороны, она дарит сиюминутную радость и служит удовлетворению актуальных потребностей ребенка, а с другой — всегда направлена в будущее, так как в ней моделируются либо какие-то жизненные ситуации, либо закрепляются свойства, качества, состояния, умения, навыки, способности, необходимые личности ребенка для выполнения им социальных, профессиональных, творческих функций, а также физической закалки развивающегося организма».

Детская игра «...оказывает важное воздействие на оптимистическое ощущение ребенка в дне сегодняшнем», — делает вывод исследователь детской игры С. А. Шмаков (СНОСКА: Шмаков С. А. «Игры учащихся — феномен культуры». М., 1994).

Интересна и важна позиция академика И. С. Кона: «Что такое игра, мы не знаем. Вернее, так: я не знаю ни одного законченного определения, которое исчерпывало бы весь объем понятия, все мои интуитивные представления об игре. Почему бы, действительно, не представить ее... механизмом самоорганизации и самообучения такой избыточной системы, как психика ребенка? Мне кажется, идея заманчива. Не случайно такой тонкий психолог, как Д. Мид, увидел в игре обобщенную модель формирования того, что психологи называют «самость», собирание ребенком своего «Я».

Итак, игра — наиважнейшая, универсальная сфера «самости» ребенка, в которой идут мощные процессы «само»: самоодушевления, самопроверки, самоопределения, самовыражения и, что особенно важно, самореабилитации.