Мы с мужем работали по сменам, дома постоянно находился кто-то из взрослых. Но, случалось, производственная необходимость требовала дополнительного времени, тогда родителей подстраховывала дочка, пропуская занятия в школе. Иногда сын оставался один. С пяти лет такое явление стало довольно частым. С тех пор, как он научился читать, мы, уходя, оставляли записки.

Сначала они выглядели примитивно: «Папа — работа. Мама — работа. Сестра — школа. Кушать — яйцо, котлета, огурец. Пить — чай». Постепенно содержание усложнялось. В каждую записку обязательно вносили что-нибудь новое, чтобы это новое, как и в играх, запоминалось, развивало.

Когда сын оставался один, я расписывала ему в записке распорядок дня, нумеруя каждый вид деятельности. Он любил потом вычеркивать то, что уже выполнил. Например:

1.        Встать, умываться (чистить зубы страшно не любил, процедуру откладывали до моего прихода).

2.        Кушать (перечислены продукты).

3.        Играть (разложены игры и также перечислены).

4.        Идти к маме на работу (хоть он и не знал склонений, в записках мы их начали применять очень рано, и по смыслу читатель догадывался).

Перечисляли в пунктах не случайно. Каждое прочтение — повторение, двойная польза.

Сын приходил ко мне на работу, заглядывал в зал через прозрачную дверь. Мы приветствовали друг друга глазами. Когда у меня заканчивалось занятие или репетиция, я спрашивала: «Ты закрыл квартиру?» На самом деле, поначалу звучало проще: «Дома дверь» — и жест, имитирующий поворот ключа. Вопросительный тон предложения выделяем глазами, очень часто он забывал закрыть дверь на ключ. Я уйти с работы не могу. Так стояла наша квартира открытой, пока не заканчивался мой рабочий день. Но и тут судьба нам помогала: все обходилось благополучно.

После работы — опять занятия. Не обязательно садиться и объявлять: «Будем заниматься!» Совместное времяпрепровождение полностью можно считать сплошным непрерывающимся занятием.