Гендер и культура: анти-эссенциализм как культурализм

«Природа или культура»: что является исходной причиной существования на протяжении многих веков такой модели социальных отношений между мужчинами и женщинами, в рамках которой один пол присваивал себе право говорить и действовать (и тем самым репрезентировать его интересы) от имени «второго» пола? Можно ли объяснить универсальностью биологического различия универсальную практику субординации женщин в патриархатной культуре, имеет ли здесь место причинно-следственная детерминация? Почему женское, как правило, отождествляется с природным началом, с тем, что подлежит контролю и управлению, в то время как мужское воспринимается как инстанция культуры и социального порядка, как самостоятельное и автономное начало? Существует ли «неизменная сущность» женщины (определяемая все той же биологической трагедией «слабого» пола)? Подавляющее большинство теоретиков, занимающихся гендерными исследованиями сегодня, сочло бы эти вопросы по меньшей мере архаическими, в лучшем случае отнесясь к ним как к напоминанию об историчности феминистского дискурса, хотя для исследователей середины 70-х гг. этот вопрос был далеко не праздным.

Мифология женского предназначения («женской природы»), легитимировавшая на протяжении многих веков ситуацию угнетения одного пола другим ( на пересечении с иными – расовыми, классовыми, этническими – линиями социального напряжения), стала предметом переосмысления в работах ранних феминистских теоретиков, в результате чего феминизм уступил место постфеминизму, а эссенциалистская точка зрения была заменена конструктивистской (СНОСКА: Суть эссенциалистской точки зрения на проблему пола состоит в тезисе о том, что половая дифференциация, проявляющая себя на всех уровнях социальных отношений, обусловлена изначальным биологическим различием мужчины и женщины. В то время как культурный релятивизм (или конструктивизм) настаивает на том, что даже с учетом биологических различий между полами основное значение имеет процесс социального конструирования сексуальности и полового различия). Концептуальной основой современного феминизма стало понятие «гендер» , обозначающее все те социальные и культурные нормы, правила и роли, которые общество предписывает людям в зависимости от их биологического пола (СНОСКА: Следует отметить, что споры по поводу использования термина «гендер» не прекращаются как у нас в стране, так и за рубежом. Несмотря на очевидное методологическое преимущество этой категории, политические последствия ее применения оцениваются по-разному. Для нас использование этого термина означает подключение к уже существующей западной исследовательской традиции и языку (теории), гораздо более чутко реагирующим на различие биологического и культурного при определении пола. Для западных феминисток существует иная проблема. Роза Брайдотти считает, что основная проблема состоит в теоретической неадекватности, а также в неясной, политически аморфной природе термина. То есть, с одной стороны, «гендерные исследования» - это способ интеграции мужских, женских и queer исследований в рамках фронтального теоретического движения; с другой стороны, это способ «обезвреживания», дерадикализации, деполитизации феминистской программы, снижения его антиконформистского пафоса: не случайно некоторые исследователи сравнивают «гендер» с «гибкой формой для печенья», которой вы можете придать практически любые приглянувшиеся вам контуры перед тем, как заняться выпечкой (См.: Феминизм под любым другим именем. Интервью с Розой Брайдотти // Гендерные исследования, 1999, № 2, с.53)), а в качестве дисциплинарной (точнее, междисциплинарной ) матрицы анализа выступили гендерные исследования, нацеленные на изучение социальных и культурных реализаций биологического пола и различных форм сексуальности.