Здесь необходимо сделать некоторую оговорку, касающуюся соотношения понятий психика и ориентировка (или психическая и ориентировочная деятельность). Дело в том, что психическая деятельность во всех ее видах есть деятельность ориентировочная, но не всякая ориентировка в материальном мире у человека (да и у животного) происходит в идеальном плане, т. е. во внутреннем, психологическом. Знакомство с предметом путем ощупывания, физического опробования материала посредством постукивания палочкой или молоточком — это тоже ориентировка, но не путем мышления, а непосредственно в материальном плане. Психика и, в частности, мышление есть лишь идеальная форма ориентировочной деятельности.

Мышление поэтому является лишь определенной психической, внутренней формой выделения скрытых от наблюдения отношений, т.е. идеальной формой этой деятельности (так называемое наглядно-действенное мышление является не совсем точным при данном подходе к пониманию мышления). Таким образом, не все формы ориентировки есть психическая деятельность, а только те, которые осуществляются в идеальном плане, в том числе и в мышлении.

Сам факт наличия ориентировочной деятельности говорит о возможности зарождения внутри нее психического компонента, систематически развивающегося и выделяющегося в относительно самостоятельную, идеальную, в том числе мыслительную, форму ориентировочной деятельности. Этот процесс психической деятельности, ее дальнейшего развития и выделения в самостоятельную происходил в процессе филогенеза животного мира в течение долгих тысячелетий, но тем не менее он вновь и вновь повторяется в каждом отдельном акте «разумного» поведения животных, в решении любой мыслительной задачи человеком.

Сам процесс разумного решения задачи и у животных, и у человека начинается с физических, материальных попыток справиться со встретившимися трудностями. Замечено не раз, что при решении непривычной интеллектуальной задачи человек сразу берется что-то чертить или рисовать, чтобы сориентироваться в условиях задачи. Так, например, в экспериментах психолога Я. А. Пономарева по исследованию творческого мышления испытуемым предъявлялась задача на зачеркивание четырех точек (воображаемых углов квадрата) тремя прямыми, не отрывая карандаша от бумаги и с возвращением в исходную точку. Что делали испытуемые? Сразу начинали (не размышляя предварительно) чертить прямые и вскоре, через несколько попыток (чуть больше десятка), убеждались в «принципиальной неразрешимости» задачи. Лишь отдельные индивиды, буквально единицы, справлялись с задачей, и то чаще «методом» случайного попадания при беспорядочных пробах. Примерно так лее поступают при попытках решения такой шуточной задачи: «Сын отца профессора беседует с отцом сына профессора. Кто с кем беседует, если профессор в беседе не участвует и у профессора только один брат?» Испытуемые тоже пробуют изобразить на схеме «родственные отношения» между беседующими, т. е. сразу обращаются к материализованной форме ориентировки в условиях задачи. Это обычно помогает при решении задачи, но далеко не всем (СНОСКА: Задачу не удается решить, потому что в профессоре обычно видят мужчину. Если представить, что профессор — женщина, то задача решается легко).