До сих пор мы рассматривали два ядерных стремления по отдельности. Салливан, по-видимому, и правда считает их таковыми даже в отношении взрослого человека. Но при этом, противореча сам себе, Салливан отмечает не до конца определенный характер различий между ними (см. Monroe, 1955). Очевидно, что эти стремления находятся в постоянном взаимодействии. Их изолированные проявления достаточно редки. Я останавливаюсь на этом вопросе только в целях большей ясности изложения. Подчеркивая связь этих двух стремлений, Салливан, на мой взгляд, закладывает фундамент для восприятия его как сторонника психосоциальной версии модели конфликта. При анализе Салливаном ядерных характеристик личности и ее отношений с обществом остается ряд неясностей в том, что касается идентификации им двух ядерных тенденций и эффектов их взаимодействия. Имеет смысл обсудить это подробнее.

Характеристики ядра

Салливан выдвинул ряд предположений относительно тех характеристик, что присущи всем без исключения людям. В действительности он более охотно и прямо делал свои предположения в том случае, когда речь шла о биологических нуждах организма, нежели тогда, когда дело касалось стремления к защищенности. Иногда создается впечатление, что Салливан склонялся к тому, что чувство незащищенности никак не связано с характеристиками личности и имеет исключительно интерактивную природу. Я думаю, что такой подход крайне двусмыслен, и убежден в том, что в действительности он говорил о характеристиках личности, связанных с чувством незащищенности. Однако я забегаю вперед.

Салливан высказывается достаточно определенно о тех биологических потребностях, которые релевантны стремлению к удовлетворению. Он включает туда инстинкты или нужды в обычном понимании термина, такие, как потребность в воде, пище, воздухе, сексе и выделении. Хотя иногда он говорит о потребности в пище и воде как оральных, о потребности в выделении как анальной, и о потребности в сексе как генитальной, эти определения далеки от того смысла, что вкладывал в них Фрейд. Салливан не придает сексуальной потребности столь большой значимости, и в этом заключается самое принципиальное их различие. Для Салливана сексуальная потребность становится важной лишь с наступлением половой зрелости и определяется лишь в терминах напряжения и действий, непосредственно связанных с сексуальным контактом и оргазмом. Однако на обсуждении биологических нужд организма вся ясность идей относительно характеристик ядра Салливана исчерпывается. К примеру, он говорит о мотиве могущества, который, по-видимому, связан с организмическими возможностями человека, тем самым подчеркивая его биологическую природу. Но очень скоро становится очевидно, что мотив могущества психологичен по своей сути. Салливан говорит о состоянии, "характеризующемся чувством способности или могущества", и предполагает, что "в нас, по-видимому, от рождения заложен этот мотив могущества" (Sullivan, 1947, с. 6). Он описывает, как этот мотив, напоминающий волю к власти Адлера (см. гл. 3), заставляет ребенка, наивного в своей уверенности в собственном всемогуществе, стремиться достичь Луны и в конце концов осознать, что это невозможно. Эта фрустрация приводит к пониманию своей беспомощности и началу "размышлений, предвидений и т.д., предназначенных для того, чтобы избавиться от чувства незащищенности и беспомощности в возникающих ситуациях" (Sullivan, 1947, с. 6). По-видимому, выражение мотива могущества приводит, помимо всего прочего, к возникновению чувства незащищенности. В этом смысле данный мотив также можно рассматривать как характеристику ядра личности, релевантную стремлению к защищенности. Важно отметить тот факт, что мотив могущества, берущий свое начало в биологии организма, обречен на поражение. А поскольку жизнь по сути своей интерперсональна, это поражение должно быть спровоцировано какими-то ограничениями, накладываемыми на личность ее отношениями с другими людьми.