В результате, хотя конфликт и его минимизация по-прежнему являются существенными для понимания ядра личности в теории Мюррея, становится возможным рассмотрение ряда поступков личности, не обусловленных конфликтом. Эти поступки тоже чем-то мотивированы, однако они отражают те потребности, которые не идут вразрез с жизнью в обществе и не противостоят по-детски жесткому суперэго. Принимая это во внимание, совсем неудивительно, что Мюррей разработал концепцию эго гораздо шире, чем это удалось Фрейду. Классически, по Фрейду, роль эго заключается лишь в реализации тенденции ядра: максимизации удовлетворения инстинктов при минимизации наказания и вины. Пойдя дальше, Мюррей (Murray & Kluckhohn, 1956, с. 26) выделил функции эго, которые касаются выражения социально приемлемых тенденций ид. Принимая во внимание, что Фрейд расценивал защитные механизмы как сущность эго, поскольку защиты являются первичной базой для разрешения конфликтов, Мюррей подчеркивал значение когнитивных и поведенческих реакций для планирования и осуществления поведения в отсутствие конфликта. К ним относятся рациональное мышление и точное восприятие (Maddi, 1963). Как подчеркивает Мадди (1963, с. 194), Мюррей подразумевает, хотя и неявно, что эго имеет некое врожденное основание, отдельное от врожденного основания ид. Мюррей говорит об этом, выдвигая идею о том, что функционирование эго отчасти обусловлено естественной потребностью нервной системы в информации.

Эти модификации взглядов Фрейда имеют ряд общих следствий, вполне достойных упоминания. Во-первых, сознание – реальное, точное отражение опыта в состоянии бодрствования – не только логически возможно, но и действительно чрезвычайно важно во взглядах Мюррея. Каждый человек представляет собой некий конгломерат сознательного и бессознательного; первое выражает свободную от конфликтов часть личности, второе – разрешение конфликтов посредством защит. Другое отличие от концепции Фрейда состоит в том, что, по мнению Мюррея, снижение напряжения – не самое лучшее объяснение для мотивации. Мюррей (Murray & Kluckhohn, 1956, с. 36-37) настаивает, что отсутствие напряжения как такового не так важно, как сам процесс его снижения у пациента. Это утверждение ведет к интересной возможности: фактически люди могут увеличивать собственное напряжение, чтобы получить большее удовольствие от его последующего уменьшения. Таким образом, мы еще раз обнаруживаем нежелание Мюррея воспринять наиболее крайнюю форму классического фрейдистского мышления.