Вариант может помочь сильнее почувствовать аромат иррациональности, витающий над вариантом модели соответствия, разработанным Фестингером. Представьте, что вы верите, что человек, которого вы очень сильно уважаете и любите, на самом деле бессмертен – он Бог. Это одно представление. Но предположим также, что вы видите, как он погибает смертью смертного – на кресте. Это второе представление не согласуется с первым и порождает тревогу. Тревога возникает не потому, что вы потеряли любимого, а скорее потому, что в смятении вы знаете, во что верить. Поэтому, чтобы избавиться от тревоги, вам нужно уменьшить диссонанс. Вы прекрасно можете сделать это, выработав третье представление, которое говорит, что он не на самом деле умер, а просто покинул земную жизнь. Вооружившись этим убеждением, вы получаете даже основу для ликования. И, чтобы защитить себя от возможности появления тревоги в будущем – видение смерти на кресте все-таки очень живо, – вы начинаете проповедовать. Если вы сможете убедить других обратиться в свою, снижающую диссонанс веру, вы с большей уверенностью сможете верить сами. Келли мог бы согласиться с толкованием этого примера вплоть до момента снижения диссонанса. В этом пункте Келли почти наверняка предположил бы, что произойдет изменение изначального убеждения в бессмертности, ведь эта процедура наиболее соответствует реальности.

Фестингер развил свою теорию в направлении, позволяющем понять скорее изменение установок, чем саму личность. Поэтому понятно, что он мало предлагает того, что может прояснить характеристики ядра и периферические аспекты личности. По этой причине нам не нужно далее рассматривать его точку зрения. Будет достаточно зафиксировать существенное сходство базовых положений теорий Келли и Фестингера. В рамках позиции Фестингера, как и у Келли, мы встретим точку зрения, в соответствии с которой скука, или состояние полной согласованности между когнитивными элементами, не может рассматриваться в качестве значительно неприятного человеческого переживания. И снова, как и у Келли, мы находим модель человека как болезненно хрупкого существа.