Оба исследователя принципиально сходятся и в вопросе о том, что будет собой представлять человек, двигающийся по пути самоактуализации. Роджерс говорит о полноценно функционирующей личности, характеризующейся согласованностью между чувством самости и качествами организма, любовью к себе и другим, открытостью к опыту и практически постоянными изменениями в жизни. Маслоу использует несколько отличающиеся слова, такие, как творческое существование, пиковые переживания, неэгоистическая любовь, непредубежденное понимание, но фактически имеет в виду почти то же самое.

Завершая это обсуждение позиции Маслоу, я бы хотел привлечь ваше внимание к общим следствиям представления о том, что потребности выживания должны быть удовлетворены прежде, чем станет возможной реальная актуализация потенциальных возможностей. Естественно, это означает, что, для того чтобы человек мог многого добиться, о нем нужно заботиться, его нужно любить и уважать. Хотя эта позиция привлекает своей гуманистичностью, я полагаю, ее можно подвергнуть серьезной критике. Можно приводить бесчисленные примеры людей, которые проявляли выдающуюся креативность, несмотря на то, что ранние годы их жизни вряд ли были переполнены заботой, любовью и уважением. В современности таким ярким примером может служить Джеймс Болдуин. Трудно представить окружение, более пагубно влияющее на развивающуюся личность, чем было у него. Атакуемый со всех сторон психологической, социальной и экономической депривацией вплоть до жестокости, он тем не менее представляет собой плодовитого, творческого писателя и критика. И, продолжая эту критику, позвольте отметить, что следствием позиции Маслоу является то, что, когда потребности выживания фрустрируются (в любой момент времени, не только в детстве), должен наблюдаться сопутствующий временный спад в энергичной самоактуализации. Но, как я уже указывал в другой работе (Maddi, 1965), в жизни великих людей можно найти много противоположных примеров:

"Мы должны помнить, что Джон Баньян начал "Путь странника" в унизительной и строго регламентированной обстановке тюрьмы и что Христос развивал и проповедовал свои новые идеи в социальных условиях сложившейся тирании, и это не говоря об опасностях, с которыми он столкнулся. Расцвет творчества в эпоху Возрождения раньше объясняли вновь обретенным чудом свободного времени, времени для размышлений и мечтаний. Но теперь мы понимаем, что эпоха Возрождения была периодом огромнейших потрясений, хаоса и борьбы, когда расцвели не только творческие способности, но также и пороки, и интриги в поразительном разнообразии. Далекая от свободы и идеальности, это была среда, в которой художнику и ученому приходилось бороться за получение и сохранение снисхождения и защиты от покровителя и надеяться, что покровитель будет сильнее своих врагов по крайней мере в течение некоторого времени. Если бы были нужны еще аргументы... я мог бы обратиться к концентрационным лагерям. Даже в такой обстановке, прямо нацеленной на психологическое и физическое уничтожение... некоторые люди все еще сохраняли способность думать и наблюдать достаточно творчески, чтобы посеять зерна новой философии жизни, о которой в последствии написали в таких книгах, как "Сердце, которое знает" и "Из лагеря смерти к экзистенциализму". ...И представьте себе Галилея, стоящего ночью на коленях у своей кровати и молящегося, чтобы Бог послал ему вдохновение для творческой идеи, которую можно обратить в деньги и умилостивить кредиторов. Тулуз-Лотрек и многие другие практически постоянно переживали физическую боль во время выражения своего творческого потенциала. Едва ли нужно упоминать, что Ван Гог творил под давлением фантастического разнообразия мучений. И наконец, в "Празднике, который всегда с тобой" Хемингуэй прямо обвиняет в истощении креативности свое превращение из бедного художника, который часто был голодным и холодным, в избалованного союзника богатых, для которого жизнь стала легка и безмятежна".