- Мария Сокол здесь живет? перекрывая собачий лай, выкрикнул я.

- Дома она. Я её отец. Заходите.

- Уступая друг другу дорогу, мы начали подниматься по ступенькам.

- Вы-то кто будете?

Мы представились и вошли в избу.

У деревенской печки орудовала ухватом средних лет женщина в простеньком клетчатом платье и завязанной узлом назад косынке. Отец Марии коснулся её руки, она встрепенулась и что-то сказала голосом, не вынимая ухвата из печи.

- Ну вот, к ужину поспели, радостно засуетился отец, раздевайтесь.

- Она сама готовит? -изумилась Валентина Яковлевна Ляудис.

- Да, старуха-то моя все хворает. Вот Маша у нас ко всякой работе и приучена. Она и хозяйство ведёт. Переночуете завтра все сами увидите, добавил он, видя наше смятение.

Тем временем Мария вытерла о передник руки и стала знакомиться с гостями. Подавая руку, она приветливо улыбалась и что-то невнятно произносила. Очевидно, свое имя. Я попытался установить с ней контакт с помощью дактильной речи. На мои вопросы она отвечала односложно, но вполне грамотно дактилируя фразы.

Затем усилиями Марии был накрыт стол на шесть персон, и все дружно уселись за ужин. Сползла с печки и мать Марии, маленькая сухонькая старушка. Подсела к столу.

На следующее утро мы могли наблюдать, как Мария причесывается, стоя перед зеркалом.

- Разве ей не всё равно, где причесываться? Она ведь не видит свое отражение, -обратилась к отцу озадаченная Валентина Яковлевна.

- Маша у нас аккуратная, всему знает место. Видит, где мы причесываемся, там и она это делает.

И уж совсем нас потрясло, что при уборке квартиры Мария, прежде чем вытирать зеркало, несколько раз подышала на него. И протерла так ловко и чисто, что трудно было поверить в её слепоту.

Целый день мы поражались её сноровке, глядя, как она гладит белье, чистит рыбу, кормит кур и поросёнка, ходит за водой к колодцу, безошибочно определяя направление, выгребает из печки золу, не оставляя следов на полу...