А теперь о том эпизоде, который характеризует мышление крупных чиновников СССР времен агонии империи. Незадолго до перестройки Райков попросил меня сопровождать его в Ученый совет Министерства здравоохранения для поддержания проекта создания лаборатории по изучению и развитию творческих способностей. Я охотно согласился, поскольку гипноз, как и другие особые состояния сознания, — прекрасный метод активации творческого потенциала. Заместитель председателя Ученого совета ознакомился с проектом и сказал: "Это очень интересно. Но, откровенно говоря, Владимир Леонидович, под развитие творческих способностей писателей, художников, музыкантов Вам не дадут ничего — это неактуально. А вот не могли бы Вы с помощью Вашего метода повысить по всей стране производительность труда?" Я взглянул на Райкова — глаза его округлились и челюсть отвисла. Я никогда не видел Райкова таким растерянным — даже когда он свободно импровизировал, объясняя неизвестные ему механизмы гипноза. Я понял, что он собирается отказаться, и решительно вмешался: "Разумеется, он может.

Его метод — прекрасный способ повышения труда на фабриках и заводах". Зам. председателя обрадовался: "Вот-вот, составьте такой проект, и мы поддержим Вас любыми средствами".

Когда мы вышли из министерства Райков на меня накинулся: "Что Вы такое несли? Какая, к черту, производительность труда?" "Успокойтесь, Володя, — ответил я. — Во-первых, Вы не знакомы с организацией науки в стране. Когда Вам уже дадут лабораторию, Вы будете делать то, что умеете, и никто и не вспомнит о первоначальных условиях. А во-вторых, как это Вам не хватило чувства юмора? Вы сыграли у Климова периферийную, второстепенную роль. А сейчас Вас хотят повысить в роли — Вам предлагают роль Распутина, предлагают с помощью гипноза спасти страну. Как же можно от этого отказываться?"