О профессии учителя и воспитателя

Первая лекция

Штутгарт, 15 октября 1923 года

Дорогие друзья, в продолжение тех нескольких дней, что я пробуду в Штутгарте, я предполагаю говорить с вами, имея в виду те впечатления, которые накопились у меня за время существования нашей школы. Плодотворность нашей совместной деятельности в таком учреждении, как эта вальдорфская школа, зависит от того (как, впрочем, и вообще все, что связано с искусством воспитания), в какой мере сами учителя, сами воспитатели смогут поддерживать в себе то особое настроение, благодаря которому они по-настоящему, всей душой будут отдаваться своему делу. Итак, в этот раз я хотел бы преимущественно говорить с вами о самой профессии учителя. Для начала я перескажу вам то, что недавно, в несколько иной связи, говорил участникам педагогического курса в Англии, а затем сделаю некоторые добавления, чтобы таким образом дать вам представление об этом настроении, имеющем для обучения и воспитания столь решающее значение. Можно прекрасно отдавать себе отчет в принципах обучения и воспитания, можно подробно проработать их и даже принять в свое сердце, но на по-настоящему плодотворной почве в школе мы будем стоять только в том случае, если будем в ней носителями целостного, гармоничного настроения.

Человек является трехчленным существом не только в уже неоднократно обсуждавшемся смысле, но и в том смысле, который более связан с земными, нежели с высшими, духовными отношениями. Эта трехчленность особенно заявит о себе, если мы проследим, как в ходе своего исторического развития человечество занималось воспитанием. Не будем заглядывать слишком далеко назад (в седой древности все обстояло несколько иначе), а возвратимся к тому времени, которое и по сей день духовно импульсирует нашу европейскую цивилизацию: к греческой эпохе развития человечества. Мы увидим, что тогда воспитателем был гимнаст, то есть тот, кто, воспитывая, исходил из внешнего, физического тела человека. Но понять древнегреческого гимнаста можно, лишь зная, что в его задачу входило также и формирование душевной и духовной сторон существа человека. Телесные упражнения были в то же время художественными, и все они были направлены на то – в нашу эпоху это слишком мало осознается, – чтобы, в то время как воспитанник выполнял тот или иной танец, то или иное гимнастическое движение, благодаря ритму и метру к нему приближались духовные существа, которые могли в движении, в этом ритме, в этом метре жить. Духовное воздействие, испытываемое воспитанником, передавалось от организма конечностей, от организма обмена веществ в ритмический организм и в организм нервной системы – органов чувств, – так воспитательный процесс охватывал всего человека в целом. Поэтому не следует говорить: в Древней Греции все сводилось главным образом к гимнастике; потому что ведь могут подумать, что гимнастика культивировалась там в том же смысле, как и у нас, то есть в виде внешних, чисто телесных упражнений. Важно понимать, что гимнастика греков подразумевала душевное и духовное воспитание. В Древней Греции воспитателем был гимнаст. Наряду с телом он воспитывал душу и дух: посредством телесного движения, будто с помощью душевной силы, он притягивал душевно-духовный мир. И делал он это совершенно сознательно. Ему был абсолютно чужд абстрактно-интеллектуалистический подход к воспитанию, когда воспитанникам преподается то, что мы преподаем им сегодня. Мы обращаемся исключительно к голове, даже когда не хотим этого. Древний грек побуждал своих воспитанников двигаться и через движение приводил их в гармонию с динамикой духовного и физического космоса.