Интропсихический конфликт заключается в необходимости выбора между двумя адаптационными стратегиями: сохранении психического и физиологического гомеостаза через отказ от достижения профессионально значимых результатов и достижением таких результатов ценой нарастания психофизиологической напряженности. Первая из этих стратегий предпочтительна, во всяком случае, для пожилого человека. Пример ее реалиации приводит Е. М. Борисова [1981], описывая работниц с несложившейся профессиональной судьбой, у которых отсутствует конфликт между самооценкой и уровнем достижений в профессии, так как они находят возможность для самовыражения, раскрытия своих способностей в отношениях с окружающими и за пределами профессии. И тут целесообразно еще раз вернуться к работе Р. М. Грановской [1984], которая считает, что многие пожилые люди, относясь к себе с повышенной требовательностью, не учитывают, что работоспособность человека старшего возраста, его производственная ценность оцениваются не только его индивидуальной производительностью, но и по тому полезному влиянию, которое он оказывает на коллектив в целом, поскольку его труд сочетается с передачей опыта и знаний молодым. И, надо добавить, по тому примеру ответственного отношения к труду, который он подает.

Очень важную мысль о соотношении профессиональных и внепрофессиональных интересов высказал Б. М. Теплов [1985] в «Заметках психолога при чтении художественной литературы». Анализируя одну из «Маленьких трагедий» Пушкина, автор делает вывод, что трагедия Сальери началась гораздо раньше того момента, когда он позавидовал Моцарту. Она началась с того, что, достигнув полного профессионального успеха в той самой музыкальной области, которую он «упрямо и надменно» избрал единственным содержанием своей жизни, он начал переживать глубокую неудовлетворенность, и перед ним встал вопрос о самоубийстве. И Моцарта Сальери ненавидит больше всего за то, что Моцарт в противоположность ему является представителем величайшей свободы духа. Сочинение музыки было для Моцарта включено в жизнь, являлось своеобразным отражением и переживанием жизненных смыслов, тогда как для Сальери никаких смыслов, кроме музыкальных, на свете не было, и музыка, превратившаяся в единственный и абсолютный смысл, стала бессмысленной. И далее Б. М. Теплов расставляет все точки над «и»: Сальери становится рабом «злой страсти», зависти, потому что он, несмотря на глубокий ум, высокий талант, замечательное профессиональное мастерство, — человек с пустой душой. Наличие одного лишь изолированного интереса, вбирающего в себя всю направленность личности и не имеющего опоры ни в мировоззрении, ни в подлинной любви к жизни во всем богатстве ее проявлений, неизбежно лишает человека внутренней свободы и убивает дух.