Особую проблему в криминалистике составляет анализ состояния автора-исполнителя текста на основе этого текста. Речь идет прежде всего об эмоциональной напряженности. Одними из первых психолингвистов, занимавшихся этой проблемой, были Ч. Осгуд и Г .Уокер, анализировавшие тексты предсмертных записок самоубийц (Osgood, 1957; Osgood & Walker, 1959). Что касается отражения эмоционального напряжения в устной речи, см. Леонтьев и Носенко, 1973, а также более поздние публикации Э. Л. Носенко.

Психолингвистика ложных высказываний. Имеются в виду высказывания, искаженно описывающие действительное положение вещей, причем это искажение является преднамеренным. Эта проблема, как и более широкая проблема вольной или невольной «трансформации» истинного положения дел в показаниях, широко обсуждалась задолго до появления психолингвистики (см., например, Липпманн и Адам, 1929; Канторович, 1925; Елистратов и Завадский, 1903). Существуют и посвященные этой проблеме работы, выполненные в рамках «чистой» лингвистики и семиотики (например, Weinrich, 1970,Левин, 1974; Свинцов, 1982). В психолингвистике есть целая серия теоретических и экспериментальных исследований как устных, так и письменных ложных высказываний, приведших к важному выводу, что «при планировании и реализации ложного сообщения автор его, испытывая определенные трудности, актуализирует слова, имеющие сравнительно небольшую частоту встречаемости как в его индивидуальной речевой практике, так и в практике речевого общения той социальной группы, в которую он включен» (Леонтьев, Шахнарович, Ботов, 1977, с.37).

Для широкой публики проблема ложности высказываний отождествляется с применением «детектора лжи», или полиграфа. Создателем этого направления можно считать А. Р. Лурия, который в конце 1920-х годов разработал так называемый «метод сопряженной методики», позже описанный им в вышедшей на английском языке книге «The Nature of Human Conflicts» (Luria, 1932), получившей в США огромную популярность. На русском языке этот метод был описан им в работах 1928 г. (Лурия, 1928 а, 1928 б). Как пишет в изданных мемуарах сам А. Р. Лурия, «эта работа оказалась практически полезной для криминалистов, являясь ранней моделью детектора лжи» (Лурия, 1982, с.23). Впрочем, практическое применение полиграфа в США оставляло желать лучшего, так как после периода недоверия он, наоборот, стал едва ли не единственным средством доказательства ложности показаний. Бессмертный Пэрри Мейсон был, однако, совершенно прав, когда говорил, что полиграф устанавливает не ложность, а истинность ответов - факт наличия реакции доказывает ложность ответа в значительно меньшей степени, чем отсутствие реакции - его истинность или, вернее, отсутствие у испытуемого намерения солгать. Интересно, что после выхода нашей книги (Леонтьев, Шахнарович, Батов, 1977), где критиковалась практика использования полиграфа в США, но было сказано, что «идея этого метода остается правильной» (там же, с.38), именно эта последняя фраза вызвала откровенно агрессивную реакцию у патриарха советского уголовного права М. М. Строговича (ныне покойного).