Впервые проведенное Лениным четкое диалектико-материалистическое определение понятия материи требует (не философского, а конкретно-научного) пересмотра сопряженных понятий «физическое», «идеальное», «психическое» и прежде всего тех признаков различения «души и тела», которые вне диалектического материализма и по сей день служат теоретическим обоснованием дуализма.

Декарту принадлежит (в исторической ретроспективе сомнительная, а в наше время уже, бесспорно, отрицательная) честь указания четких признаков такого дуализма. Он считал различительными признаками: для тела - «протяжение», а для души - «мышление» (в смысле ощущения, переживания, сознавания самого психического процесса). Когда тело, сведенное к протяжению, непосредственно сопоставляется с ощущением, переживанием, они выглядят настолько разнородными, что собственно лишены даже основания для сравнения. При таком сопоставлении о связи между ними, о переходе одного в другое нельзя ограничиться признанием: «не знаем», но приходится сказать «и никогда не узнаем!» (что и сказал в нашумевшей в свое время (1882) речи Э. Дю-Буа Раймон (СНОСКА: В. Дю-Буа Раймон. О границах познания природы. Семь мировых загадок. М., 1901), впрочем, не сказав этим ничего принципиально нового). И пока сохраняется такое различение «психического и физического», пропасть между ними представляется абсолютной, непреодолимой (СНОСКА: Этим и объясняются идеалистические шатания таких крупных естествоиспытателей, физиологов центральной нервной системы, как Шеррингтон, Икклз, Эдриан и др. — (Ch. Sherrington. The brain and its Mechanisms. Cambridge. 1934; Idem. Man, on his Nature. Cambridge, 1940; J. Eccles. The neurophysiological basis of mind. Oxford. Clarendon Ress, 1953; E. Adrian. The consciousness. In: Brain and Conscious experience. Berlin, Springer. 1966. S. 238-247)).

Но дело в том, что сведение материального к телесному, а телесного - к протяжению, с одной стороны, и сведение психического - к ощущению (своей психической деятельности) - с другой, принципиально ошибочны.