Но, согласно принципу саморазвития в глубинах «бессознательного» потенциально существуют Метасилы «будущего», то есть не «архаичные», а «духовные образы».

Воплощение в художественных произведениях именно «духовных образов» рождает здоровое искусство, а воплощение «Архетипов» является искусством нездоровым. Характеризуя состояние душевного мира автора картины «Сеятель огня», Юнг писал: «Следует предположить, что художнику присуща мания величия, вытесненная по причине той тревоги, которую она причиняет своему носителю. Вся проблема, таким образом, ограничивается патологическим аспектом, а произведение имеет смысл лишь как «добровольное признание» невротика» [5, с. 129].

Ø  Рассмотрим примеры трактовки символики мистических снов, следуя подходу Юнга.

Юнг искал в снах символику Архетипов, а поскольку изучение детства не приводит к пониманию мистических снов, то для понимания их необходимо изучать детство человечества, а именно — психологию первобытных народов, мифологию, археологию, сравнительную историю религий, сказки, легенды и т. д.

Напомним, что Фрейд искал в снах сексуальные инстинкты, а Адлер — «Личностный идеал» или образ индивидуальной судьбы человека.

Выше мы отмечали, что Архетип имеет два аспекта проявления, поэтому рассмотрим два типа снов.

Аспект 1. Сон как видение коллективного образа.

Случай, когда два человека видят одновременно один и тот же сон возможен, если они образуют Метасистему, например, «Мать-дитя», «Муж-жена» и т. п.

Юнг об этом типе сна пишет следующее: «Имеются серьезные основания считать, что психика ребенка по-прежнему зависит от психики родителей, особенно матери, причем настолько, что ее [психику ребенка] следует рассматривать прежде всего в качестве функционального придатка к психике родителей» [16, с. 139].

В качестве примера такого сна Юнг приводит случай, когда мать приснилась ребенку в образе преследующей детей ведьмы [16, с. 138].

«Все, что осаждается в бессознательном, принимает ту или иную архаичную форму. Если, например, мать вытесняет комплекс, который ей не приятен и вызывает у нее страх, то ей кажется, что ее преследует злой дух — «а skeleton, in cupboard» [скелет в шкафу] — как говорят англичане. Эта формулировка означает, что комплекс уже принял форму Архетипа Ее мучают и преследуют «кошмары». Независимо от того, расскажет она теперь или нет «ночную», то есть «страшную сказку», своему ребенку, она заражает его собственной психологией и оживляет в душе ребенка Архетипические образы страха. Возможно, у нее существуют эротические фантазии, связанные с другим мужчиной. Ребенок же является наглядным свидетелем ее супружеских отношений. Ее сопротивление им бессознательно направляется на ребенка, который должен быть отвергнут. На архаичной ступени это соответствует его смерти. Тем самым мать превращается в злую, пожирающую детей ведьму» [16, с. 140].