Таким образом, два разграничения - естественных и искусственных потребностей человека, социализма и полного коммунизма - хорошо поддерживали друг друга и одновременно позволяли представить аскетическое отношение к жизни не как что-то навязанное извне, а как естественную необходимость самой новой жизни. Оба знаменитых принципа - социализма и полного коммунизма - одинаково неясны и допускают возможность самых разных их толкований. Соответственно, это дает право достаточно произвольно устанавливать как этапы социализма («победа социализма», «полная победа социализма», «развитой социализм» и т.п.), так и рубеж между социализмом и коммунизмом. Можно даже вообще сказать, что различия между социализмом и коммунизмом нет.

Идея разграничения естественных и искусственных потребностей тесно связана также с идеей централизованного, всеохватывающего планирования. «Миф тотального планирования, - пишет А. С. Панарин, - тождественен мифу о будущем «распределении по потребностям» в одном существенном пункте: оба они базировались на натуралистической интерпретации «разумных» человеческих потребностей как имеющих свой «естественный предел». Скажем, человек не может съесть более одного килограмма хлеба в день, не может сносить за год более двух пар обуви и т.п. Следовательно, достаточно помножить количество «душ населения» па четко очерченный круг «разумных потребностей», и мы получим полную картину экономики, которую можно регулировать сверху. «Общественные эпохи различаются не тем, что производится, а тем, как производится, с помощью каких орудий труда». Истолкованное буквально, это положение Маркса стало основой для формирования концепции плановой экономики. Если номенклатура изделий не меняется, если техника изнашивается только физически, но не стареет морально, если предметы потребления изнашиваются, но не выходят из моды, то мир экономики становится полностью предсказуемым и регулируемым. Борьба с «искусственными потребностями» была связана, таким образом, не только с идеологизированным пролетарским аскетизмом, враждебным «буржуазной распущенности», но и с концепцией простого мира, прозрачного для планирующего бюрократического разума» (СНОСКА: Панарин А. С. Философия политики. С. 86-87).