3. Основные понятия и идеи ранней советской психологии

Ранние этапы становления советской психологии привели к теоретическому углублению ряда понятий и положений психологической науки, в особенности путем своеобразного синтеза гегелевской теории деятельности, французской социологической школы и достижений европейской психиатрии того времени. В основном эти достижения связаны с именем Л. С. Выготского и его культурно-исторической теорией. Ряд понятий и положений из нее, полезных для практики психологической помощи и развивавшихся Л. С. Выготским в русле педологии именно как практической дисциплины, мы и рассмотрим здесь. Это положения и понятия: 1) о природе психического развития; 2) об инструментальности (орудийности) человеческой деятельности; 3) о сущности структуры личности и о принципах ее анализа.

Природа психического развития. Исходным здесь было представление о различении двух уровней функционирования психики: натурального (примитивного, непосредственного) и культурного (опосредованного, высшего). Припоминаемая А. А. Леонтьевым любимая Л. С. Выготским фраза Ф. Бэкона о том, что “ни голая рука, ни сам взятый по себе интеллект не много стоят. Дело осуществляется орудиями и вспомогательными средствами” может служить одним из ключевых моментов в понимании трактовки Л. С. Выготским сущности высших форм сознательной деятельности, трактовки того, как реальные формы общественной жизни могут приводить к развитию или, наоборот, разрушению полноценной психической жизни (Леонтьев А. А., 1983, с. 10). Нельзя не увидеть глубокой гуманистической значимости данного положения как для обеспечения психологической помощи, путем, например, создания специфической “психотерапевтической среды”, так и, одновременно, известной ограниченности самого этого положения, признающего именно социальную детерминированность человеческой психики во всей ее неприкрытости. Рационализм данного положения, правда, несколько смягчается понятием знака, психического орудия (см. ниже), но сам факт тщательного избегания Л. С. Выготским понятия “символ”, отличающегося от понятия “знак” повышенной долей иносказательной, ирреальной емкости своих смыслов, ясно показывает невозможность для классического рационализма увидеть инобытийный план в бытии, что значительно сужает пределы возможностей психологической помощи, не позволяя личностному “Я” выйти в иные пространства существования, чем те, что предписываются обществом.