Мы видим, таким образом, что решение вопроса о непосредственном знании, предложенное Кантом, в одном очень важном отношении представляет собой шаг назад сравнительно с учениями его предшественников. Учение рационалистов об «интеллектуальной интуиции» («intuitus mentis» Декарта) выражало их убеждение в принципиальной познаваемости вещей для нашего ума. Понятие об «интуиции ума» предполагало, что наш интеллект способен непосредственно схватывать сущность вещей. В реальности нет такой стороны и нет такой глубины, которая была бы роковым образом запредельна для познания. Учение это было созерцательным, метафизическим, у некоторых рационалистов даже идеалистическим, но оно отнюдь не было учением агностицизма.

Напротив, в философии Канта познавательный оптимизм рационалистов отвергается. Если иметь в виду весь состав учения Канта, то подчеркивание чувственного, и только чувственного, характера доступной человеку интуиции имело целью ограничить познание областью явлений. Кантовское отрицание интеллектуального созерцания (интеллектуальной интуиции), как уже было сказано, есть отрицание познаваемости «вещей в себе». Кант сохраняет заблуждение рационализма — созерцательный априоризм в учении о всеобщем и необходимом характере достоверного знания, — но утрачивает достоинство учений рационалистов — мысль о соответствии между рационально постигаемым порядком и связью идей (ordo et connexio idearum) и объективным, независящим от ума порядком и связью вещей (ordo et connexio rerum).

Дистанция, отделяющая Канта от рационализма, увеличивается еще тем, что в учение о чувственной интуиции Кант вносит мысль об априорном характере созерцаний. У рационалистов априорными были только созерцания разума. Чувственность считалась у них областью апостериорных знаний и индуктивных обобщений. Другое дело Кант. Подчеркивая чувственную природу интуиции пространства и времени и утверждая вместе с тем, что эти интуиции являются условиями обоснования логической достоверности математики, Кант, для того чтобы «спасти» безусловно достоверный характер математического знания, должен был утверждать, будто достоверность истин математики определяется не эмпирическим содержанием интуиции пространства и времени, а только их априорной формой. Тем самым форма чувственного созерцания была противопоставлена ντο содержанию. В конечном итоге в учении Канта о непосредственном знании осталось не так уж много от рационализма. Существенная черта кантовского учения — агностицизм, ограничение знания в пользу веры.