Не замечая непоследовательности собственного учения об интуиции, Кроче оказался неспособным выяснить, каким образом интеллектуальное познание облекается в интуитивные формы выражения. Его понятие об интуиции не имеет средств для действительного решения проблемы. Причина этой неспособности Кроче объяснить, каким образом приобретенное интеллектуальное содержание «интуируется», то есть становится «выраженным» содержанием, заключается в порочности самого его понятия об интуиции. Кроче метафизически разделяет и противопоставляет друг другу интеллект и интуицию, понятие и представление, значение и выражение. После всего этого не удивительно, что он не способен объяснить, каким образом понятие может стать выражением, пли выраженным понятием. С одной стороны, по утверждению самого Кроне, понятие не может быть дано иначе, как в выражении, или в интуиции. Невыраженное понятие не есть понятие. С другой стороны, в силу того, что интуиция, по Кроче, ни в коем случае не естъ интеллектуальная деятельность, переход от понятия к его выражению остается непонятным, не допускает никакого определения или объяснения. Переход этот в сущности оказывается чем-то совершенно иррациональным. «Понятие, всеобщее, — говорит Кроче, — само по себе, рассматриваемое абстрактно, не выразимо. Никакое слово не может ему в точности соответствовать» (32,48).

В зависимости от того, идет ли речь о первичной и, по Кроче, совершенно автономной интуиции, то есть о доинтеллектуальной ступени познания, или же, напротив, об интуиции как о средстве выражения уже возникшего интеллектуального познания, понятие Кроче об интуиции подвергается удивительной метаморфозе.

Первичную интуицию, предшествующую интеллекту, Кроче рассматривает как «чистую» форму духовной деятельности выражения, и только как форму: дух овладевает материей «только в форме и только благодаря форме». Как метафизик, Кроче настаивает на «глубоком различии между материей и формой» (32, 8). В то время как материя изменчива и непостоянна, а содержание наших впечатлений непрерывно изменяется, форма, напротив, «постоянна и есть духовная активность» (32, 8).