Именно эта позиция позволяет человеку формировать свой характер, становиться собой, решать за себя - это решение за себя и есть созидание себя.

 Страх перед этим решением (или возможным решением другого человека) связан с переживанием присутствия Великого Инквизитора - лица, определяющего твою (или чью-то другую) жизнь, или с переживанием себя в его роли. Расставаться с ней трудно, ибо появление личностной позиции требует интеграционных идей, воплощающих собственную сущность. Где их может взять современный человек, если он еще вчера жил жизнью, где не было Бога, не было оснований искать источник собственной свободы где-то, кроме самим человеком познанной необходимости, то есть почитать себя за Бога.

Так хочется продолжить свое рассуждение словами Н.А.Бердяева о том, что источник всякой свободы, сама «свобода есть божественное во мне, есть знак моего божественного происхождения и божественного предназначения и противоположна только природной необходимости. Подымающийся во мне бунт против рабства, против необходимости, подымающееся во мне личное начало, моя честь, мое достоинство и есть то, что во мне от Бога: истинный образ и подобие Божье» (СНОСКА: Цит. по кн.: О Великом Инквизиторе. Достоевский и последующие. - С. 240. 82). Это истина, обоснованная развитием мирового религиозного сознания и развитием мировой метафизики.

Обретение свободы личностью предполагает существование ее в интегрированном виде, в виде Я, бесконечно открытом в своей интегрированности бытию бесконечному, бытию мировому. О сложности этого переживания говорит хотя бы тот факт, что свобода сразу же ассоциируется у людей со вседозволенностью и анархией - проявлениями метафизического Зла, а не возможностью существования личностной позиции, обращенной к трансцендированию, к добродетели.

Априори считается, что Зло обладает большей притягательной силой для человека, а остановить его можно только насилием. Эта идея настолько часто представлена у моих современников, что приводит к самым разным вариантам обеднения себя, упрощения своей жизни до нескольких переживаний, подавляющих на время(!) экзистенциальные тенденции человека.

Свобода как духовное в человеке проявляется в его отношении к своим влечениям, к наследственности и среде.

Влечения («хотения») всегда имеют для человека содержание, отнесенное к нему самому, - «я хочу», они уже оформлены и преобразованы его духовностью. Мне кажется верной мысль о том, что влечения априорно подчинены сфере духовного. Как нет свободы без влечений человека, так нет и влечений вне свободы. Свобода проявляется в том, что человек может встать над своими влечениями, но для этого они должны быть как основание самой свободы. Жизнь людей множество раз доказывала, что человек может стать рабом своих же собственных влечений, если он отвергает в себе свою духовную сущность.