Справятся ли с этой задачей взрослые, если они попали под влияние процветающих в культуре форм псевдолюбви? Думаю, что этот вопрос из категории риторических, может быть, поэтому, как только подростковый возраст стал в истории культуры возрастом массового школьного обучения, о нем на все лады говорят (взрослые!) как о трудном. Может быть, это следы от огня Я подростков, того мятежного огня свободы и ответственности, который зарождается в них и вызывает, как всякий огонь, желание наблюдателя поскорее потушить его или по крайней мере обезопасить себя от него. Чем? Да все той же псевдолюбовью, которая все-таки может называться любовью, не будучи таковой на деле. В эту ловушку фантомности собственного сознания, собственной жизни, к сожалению, очень часто попадают не только взрослые, но и сами подростки. Для того чтобы отличить любовь от псевдолюбви, надо не только быть мудрецом, но и обладать высоким чувством собственного достоинства (границами Я, недоступными для разрушения другим людям), а за плечами у подростков их прошлое. Оно же и в биографии взрослых людей. (Я не буду подробно останавливаться на происхождении псевдолюбви, это подробно описано в психоаналитической литературе, и при желании читатель всегда может воспользоваться первоисточником - работами самого З.Фрейда). Итак, формы псевдолюбви в отношениях между людьми.

Общее во всех проявлениях псевдолюбви то, что они представляют собой ту или иную форму отказа одной из сторон взаимодействующих людей от своего собственного Я и возможность подмены его конкретными (в том числе и физическими) свойствами другого человека. Не забуду, как плакала мама девочки-подростка, уверяя, что она (дочка) слабая и больная, что о ней надо кому-то постоянно заботиться и оберегать ее. На приеме передо мной сидела сильная, красивая четырнадцатилетняя девушка (когда-то в раннем детстве была трудная операция, но с тех пор прошло десять спокойных и здоровых лет). Когда она поняла возможности моей профессии, то сама попросила: «Научите меня так сказать маме, что я здорова, чтобы она поверила». Мать контролировала каждый ее шаг, каждое ее физическое напряжение, каждое усилие, считая это высшей формой проявления своей любви к девочке. Та же устала, ей надоело быть «больной», да она уже давно и не была ею, а выйти сами из «заколдованного круга» отношений они не могли. Усталость девочки рождала раздражение, напряжение, попытки «уйти» от внимания матери, «огонь» ее Я сопротивлялся (еще!) стремлению другого человека погасить его.