У меня напрашивается такой ответ на поставленный выше вопрос: от степени владения целостностью зависит возможность человека в выборе позиции: чем более обобщенной целостностью он владеет, тем легче осуществляется этот переход, тем естественнее он переживается человеком. Думаю, что примером этого может быть представления о материнстве; одно из них выражено следующим житейским утверждением:

«Мать всегда должна действовать в интересах своего ребенка», а другое словами М.Волошина, которыми завершается его стихотворение «Материнство»:

1. ...Дитя растет, и в нем растет иное,

2. не женщиной рожденный, непокорный,

3. но связанный твоей такой упорной -

4. твоею вязью родовой.

5. Я знаю, мать, твой каждый час - утрата,

6. как ты во мне, так я в тебе распят.

7. И нет любви твоей награды и возврата,

8. затем, что в ней самой - награда и возврат! В первом примере утверждается позиция, в соответствии с которой человек (ребенок) часть другого человека или полностью с ним совпадает, - эта позиция усилена словом «должен». Человек, произносивший эту фразу, исходит из тождества бытия одного человека и другого. Естественно предполагать.  что себя он тоже отождествляет с другими, что дает основания считать эту фразу отражением такого мировоззрения - бытие есть Я. Это дорога, ведущая к бытовому эгоизму и эгоцентризму во всех его проявлениях, это то самолюбие, которое (в предельном случае) затмевает сам факт существования жизни другого. Эта позиция - рефлексия на свои психические качества.

Максимилиан Волошин исходит из другой целостности и движется с ее помощью от одной позиции к другой. Я позволю себе прокомментировать каждую из процитированных строчек: в первой строчке сразу говорится о целостности человека («дитя»), о его тождестве самому себе (именно в нем «растет иной»), эта же строчка показывает, что целостность человека не мертва, она жива - противоречива; во второй строчке указание на экзистенциальность человека («не женщиной рожденный»), которая тоже не является статичной (человек «непокорный»), третья строка потрясает сходством с философскими текстами, где слово «тоска» относится к экзистенциальным переживаниям человека - именно ими связана мать со своим ребенком, и в четвертой строке эта связь обозначается как «родовая связь», как общность экзистенции. Пятая строка начинается с Я, обретенного дитятей, и мать уже мать, а не просто женщина, - это уже личные отношения, персонифицированные в шестой строке в «ты» и Я, где экзистенциальная сущность их взаимосвязи в слове «распят»; седьмая строка дает новое слово для воплощения экзистенциальных отношений - «любовью», а восьмая усиливает это ее качество словами «в ней самой».