Наши восприятия, как уже было сказано, отображают единичные предметы и явления, которые включают в себя богатство многообразия конкретной действительности. К каждому единичному образу предмета в сознании присоединяется обобщенный предшествующий опыт, знание о данном предмете. Если бы не было этого слияния, единства единичного с общим, нового со старым, настоящего с прошедшим, то познавательный акт был бы немыслим.

Укол в палец булавкой вызывает у нас телесное ощущение боли и в то же время сопровождается познанием того, кто чем, где и как уколол нас. Если уколоть булавкой палец новорожденного младенца, то он испытывает телесное ощущение боли, однако абсолютно не будет знать, кто чем, где, когда и как уколол его.

В какой же форме предшествующее знание о предмете присоединяется к его единичному изображению в акте восприятия?

Акт узнавания любого обычного и известного нам предмета, явления или окружающей нас обстановка происходит настолько быстро, что даже не успевает возникнуть вопроса – «что это такое?» Думать здесь о более или менее длительном процессе не приходится.

Нужно полагать, что к единичному образу предмета предшествующий аккумулированный опыт о нем присоединяется в виде системного чувствования гностического характера. Коротко назовем его гностическим чувством. Чувственное оформление накопленного дифференцированного знания конкретных явлений окружающего одновременно имеет отношение к самой личности. Это внешнее, ставшее внутренним, собственным опытом, достоянием нашего я. Наше самосознание принимает деятельное участие в любом акте познания объективного мира. Итак, в единстве единичного образа предмета и чувственно оформленного предшествующего опыта о нем мы усматриваем обнаружение внутренней двойственности любого процесса чувственно-предметного познания.